aka Тёмный
фандом: Саюки... АU... как-то так...
бред это названиеНебо за забранным решеткой окном начало светлеть. Рассвет. Последний? Наверняка. Судя по тому, что вчера вечером его оставили в покое, утром всё закончится. Традиция правительственного правосудия – дать осужденному время подготовиться к достойному уходу из жизни. Хаккай дрогнул губами в слабом подобии усмешки. Что ж, по крайней мере всё закончится…
Собственно, оно закончилось уже неделю назад, в Восточных горах, когда погоня правительственных войск практически настигла экипаж пиратской шхуны «Трикая».
Край обрыва, канатный спуск вниз, и последний шанс оторваться от солдат – спуститься в бездну, и перерезать веревку. Перерезать наверху. Оставшись один на один с погоней.
- Офицер, держи, - Санзо порылся в кармане изодранного плаща, и перекинул Хаккаю складной нож.
- Подожди, капитан, - нахмурился Годжо. – Ты хочешь, чтобы он…
- Он из их своры, бл*ть! – рявкнул Санзо, удобнее пристраивая на своем плече бессознательного Гоку. – Экипаж «Трикая» состоит из трёх человек, забыл уже?!
- Но он же!..
- Заткнись! Нет времени. Там, внизу, короткий спуск к морю – и «Трикая», Мы успеем поднять паруса и выйти в море, успеем вместе с отливом, и всё! Хочешь на виселице болтаться, идиот?!
- Да лучше на виселице, чем..
- И Гоку на виселицу отправишь?!
- Тихо, тихо, - примиряюще поднял руки Хаккай. – Годжо, капитан прав. Я ваш пленник. Пусть доблестные солдаты получат шанс спасти правительственного офицера из плена злобных пиратов. Спускайтесь скорее, передышка затянулась.
- Но…
- За меня не волнуйтесь.
- Вот ещё! Да ты меня достал до не могу, зараза ехидная… Это было плохой идей взять тебя в заложники. Спускаемся, Годжо! Подстрахуй, у меня Гоку в руках.
- Да, капитан. Пока, Хаккай!
- Быстрее.
Спустя время, с лихвой достаточное, чтобы пираты могли спуститься вниз, перерезанный канат ухнул в пропасть. Нож последовал за ним – незачем давать повод солдатам заподозрить себя в неподобающем пленнику желании спасти пиратов.
…
Потом был частокол клинков, и короткий разговор:
- Кто?
- Чо Хаккай, правительственный офицер, отряд особого назначения.
- Где команда «Трикая»?
- Не знаю. Они бросили меня здесь. Балласт.
- В лагерь его. Нии Джени разберется.
«Нии Джени. Не повезло…»
…
- Правительственный офицер Хаккай, вы разыскиваетесь по подозрению в предательстве и военных действиях против правительства.
- Это недоразумение. Выясните обстоятельства моего попадания на «Трикая» и…
- Начальник форта Хото сообщил о вашем переходе на сторону пиратов.
- Нии, тебе не кажется, что ты пристрастен?
- Увидимся в столице. На виселице.
Ухмылка Нии, холодные глаза его помощника Зайчика, оковы на руках.
…
А дальше – столичная тюрьма, цепи, допросы без применения, допросы с применением…
Несколько раз приходил Нии Джени – позлорадствовать над проигравшим соперником. Хаккай встречал его ехидными замечаниями, и издевательскими советами, касающимися карьеры бывшего руководителя исследовательского отдела. Нии Джени злился, и уходил. И снова начинались допросы…
…
А теперь – последнее утро. Последний восход. Хаккай прислушался к своим ощущениям, и еле слышно хмыкнул. Никакого сожаления, страха или ещё каких-то эмоций, которые бы ему полагалось испытывать в последние часы жизни. Только усталость… и желание выспаться. Забавно… Можно было бы подремать до часа казни, но сон не шел. А впрочем, времени ему оставалось совсем немного.
Когда небо за окном окрасилось в бледно-голубые тона, за Хаккаем пришли. Сняли цепи, стянули руки за спиной веревками, и вывели во двор.
Последнее его утро было ярким. Только что поднявшееся солнце сияло на чистом небосклоне, щедро рассыпая тепло по пробуждающейся земле, трели птиц звенели со всех сторон, встречая рассвет нового дня.
Для рядового изменника не стали собирать зрителей на городской площади – виселицу поставили на тюремном дворе, и из зрителей были только тюремная охрана, правительственный чиновник, призванный засвидетельствовать факт казни, да Нии Джени со своим неразлучным Зайчиком.
Стоять прямо было невероятно сложно. Но гордость офицера сильнее, чем изодранная кнутами в клочья спина, чем вывихнутые суставы и ожоги по всему телу. Хаккай вежливо улыбнулся солдату, попытавшемуся помочь ему, и сам поднялся на помост. Пока чиновник зачитывал обвинение, офицер не слушал – всё это не раз звучало на допросах. Он неотрывно смотрел на ослепительно чистое небо, и рассеянно улыбался. Всё-таки несмотря на все потери, что ему пришлось пережить, он любил жизнь. Немного жаль, что всё заканчивается.. Но когда-нибудь это должно было случиться.
Чьи-то руки расстегнули ворот его оборванной рубашки, и петля обняла горло…
«Хаккай…»
Ещё один глоток прохладного утреннего воздуха…
«Хаккай!..»
…
Он вздрогнул и резко открыл глаза…
Чтобы увидеть над собой внимательный сиреневый взгляд, в котором билось беспокойство. Впрочем беспокойство тут же сменилось облегчением, и на лоб легла прохладная ладонь.
- Ну наконец-то… Я уж думал, ты решил тут сдохнуть. Пить хочешь?
Он попытался разлепить сухие губы, но получалось слабо.
- Сейчас…
У лица возникла кружка, и со второй попытки он сумел напиться. В кружке была не вода – холодный чай, но это было неважно.
- Ты напугал нас, Хаккай, - ворчливо сказал сидящий рядом с его кроватью светловолосый монах, прикуривая сигарету.
- Извини…
- Годжо сказал, ты уже два дня с температурой ходил. Дождался!
- Я…
- Рухнул прямо за рулем! Чуть не угробил нас всех… Слава ками, Хакурю сам сообразил, что что-то не так, и превратился.
- Извини, Санзо.
- Сидишь себе, куришь, прикидываешь, скоро ли будет ближайший город.. И вдруг машина резко виляет в сторону, потом вспышка, и моя монашеская задница пропахивает травку, а сверху валится Годжо в обнимку с Гоку.. Не, он ещё улыбается!
- Представил.. картинку…
- Верю. Ты никогда не жаловался на воображение.
- Долго я.. тут?
- Два дня.
- Ох.. извини…
- Да хватит уже извиняться-то!
- Хорошо, не буду.
Ладонь Санзо приятно холодила лоб, и Хаккай опять прикрыл глаза, слушая знакомый голос.
- Всё твоя идиотская привычка.. Доктор сказал, это лихорадка от яда – помнишь ёкая, под чей укус ты подставился вместо обезьяны? Надо было сразу сказать, что тебе хреново, а не притворяться тут супергероем, которому всё пох*й…
- Санзо…
- М-м?
- Сейчас утро?
- Утро. Раннее. Обезьяна и каппа ещё дрыхнут. А что?
- Ничего. Иди отдыхай, Санзо. Я в порядке.
- В порядке он! Ты кружку-то с водой не удержишь! Кстати, может есть хочешь?
- Нет, спасибо.. Я попозже.
- Ну как знаешь.
Санзо поднялся со стула, потянулся, и, подойдя ко второй кровати у противоположной стены, повалился на неё, не снимая даже обуви.
- Ты спи, - зевая, сказал он. – А я тоже прикорну немного… Две ночи тут из-за тебя не спал. И Хакурю не ест ничего два дня уже.
- Извини…
- Выздоравливай. А то как мы без шофера-то?
- Конечно, - улыбнулся в потолок Хаккай.
За окном заливались птицы, празднуя приход нового дня. Утро было… ярким. На зелени листвы, которую было видно через окно, разливалось золото восходящего солнца. Хаккай рассеянно улыбнулся. Очередное утро.
Очередное.
03.05.09
бред это названиеНебо за забранным решеткой окном начало светлеть. Рассвет. Последний? Наверняка. Судя по тому, что вчера вечером его оставили в покое, утром всё закончится. Традиция правительственного правосудия – дать осужденному время подготовиться к достойному уходу из жизни. Хаккай дрогнул губами в слабом подобии усмешки. Что ж, по крайней мере всё закончится…
Собственно, оно закончилось уже неделю назад, в Восточных горах, когда погоня правительственных войск практически настигла экипаж пиратской шхуны «Трикая».
Край обрыва, канатный спуск вниз, и последний шанс оторваться от солдат – спуститься в бездну, и перерезать веревку. Перерезать наверху. Оставшись один на один с погоней.
- Офицер, держи, - Санзо порылся в кармане изодранного плаща, и перекинул Хаккаю складной нож.
- Подожди, капитан, - нахмурился Годжо. – Ты хочешь, чтобы он…
- Он из их своры, бл*ть! – рявкнул Санзо, удобнее пристраивая на своем плече бессознательного Гоку. – Экипаж «Трикая» состоит из трёх человек, забыл уже?!
- Но он же!..
- Заткнись! Нет времени. Там, внизу, короткий спуск к морю – и «Трикая», Мы успеем поднять паруса и выйти в море, успеем вместе с отливом, и всё! Хочешь на виселице болтаться, идиот?!
- Да лучше на виселице, чем..
- И Гоку на виселицу отправишь?!
- Тихо, тихо, - примиряюще поднял руки Хаккай. – Годжо, капитан прав. Я ваш пленник. Пусть доблестные солдаты получат шанс спасти правительственного офицера из плена злобных пиратов. Спускайтесь скорее, передышка затянулась.
- Но…
- За меня не волнуйтесь.
- Вот ещё! Да ты меня достал до не могу, зараза ехидная… Это было плохой идей взять тебя в заложники. Спускаемся, Годжо! Подстрахуй, у меня Гоку в руках.
- Да, капитан. Пока, Хаккай!
- Быстрее.
Спустя время, с лихвой достаточное, чтобы пираты могли спуститься вниз, перерезанный канат ухнул в пропасть. Нож последовал за ним – незачем давать повод солдатам заподозрить себя в неподобающем пленнику желании спасти пиратов.
…
Потом был частокол клинков, и короткий разговор:
- Кто?
- Чо Хаккай, правительственный офицер, отряд особого назначения.
- Где команда «Трикая»?
- Не знаю. Они бросили меня здесь. Балласт.
- В лагерь его. Нии Джени разберется.
«Нии Джени. Не повезло…»
…
- Правительственный офицер Хаккай, вы разыскиваетесь по подозрению в предательстве и военных действиях против правительства.
- Это недоразумение. Выясните обстоятельства моего попадания на «Трикая» и…
- Начальник форта Хото сообщил о вашем переходе на сторону пиратов.
- Нии, тебе не кажется, что ты пристрастен?
- Увидимся в столице. На виселице.
Ухмылка Нии, холодные глаза его помощника Зайчика, оковы на руках.
…
А дальше – столичная тюрьма, цепи, допросы без применения, допросы с применением…
Несколько раз приходил Нии Джени – позлорадствовать над проигравшим соперником. Хаккай встречал его ехидными замечаниями, и издевательскими советами, касающимися карьеры бывшего руководителя исследовательского отдела. Нии Джени злился, и уходил. И снова начинались допросы…
…
А теперь – последнее утро. Последний восход. Хаккай прислушался к своим ощущениям, и еле слышно хмыкнул. Никакого сожаления, страха или ещё каких-то эмоций, которые бы ему полагалось испытывать в последние часы жизни. Только усталость… и желание выспаться. Забавно… Можно было бы подремать до часа казни, но сон не шел. А впрочем, времени ему оставалось совсем немного.
Когда небо за окном окрасилось в бледно-голубые тона, за Хаккаем пришли. Сняли цепи, стянули руки за спиной веревками, и вывели во двор.
Последнее его утро было ярким. Только что поднявшееся солнце сияло на чистом небосклоне, щедро рассыпая тепло по пробуждающейся земле, трели птиц звенели со всех сторон, встречая рассвет нового дня.
Для рядового изменника не стали собирать зрителей на городской площади – виселицу поставили на тюремном дворе, и из зрителей были только тюремная охрана, правительственный чиновник, призванный засвидетельствовать факт казни, да Нии Джени со своим неразлучным Зайчиком.
Стоять прямо было невероятно сложно. Но гордость офицера сильнее, чем изодранная кнутами в клочья спина, чем вывихнутые суставы и ожоги по всему телу. Хаккай вежливо улыбнулся солдату, попытавшемуся помочь ему, и сам поднялся на помост. Пока чиновник зачитывал обвинение, офицер не слушал – всё это не раз звучало на допросах. Он неотрывно смотрел на ослепительно чистое небо, и рассеянно улыбался. Всё-таки несмотря на все потери, что ему пришлось пережить, он любил жизнь. Немного жаль, что всё заканчивается.. Но когда-нибудь это должно было случиться.
Чьи-то руки расстегнули ворот его оборванной рубашки, и петля обняла горло…
«Хаккай…»
Ещё один глоток прохладного утреннего воздуха…
«Хаккай!..»
…
Он вздрогнул и резко открыл глаза…
Чтобы увидеть над собой внимательный сиреневый взгляд, в котором билось беспокойство. Впрочем беспокойство тут же сменилось облегчением, и на лоб легла прохладная ладонь.
- Ну наконец-то… Я уж думал, ты решил тут сдохнуть. Пить хочешь?
Он попытался разлепить сухие губы, но получалось слабо.
- Сейчас…
У лица возникла кружка, и со второй попытки он сумел напиться. В кружке была не вода – холодный чай, но это было неважно.
- Ты напугал нас, Хаккай, - ворчливо сказал сидящий рядом с его кроватью светловолосый монах, прикуривая сигарету.
- Извини…
- Годжо сказал, ты уже два дня с температурой ходил. Дождался!
- Я…
- Рухнул прямо за рулем! Чуть не угробил нас всех… Слава ками, Хакурю сам сообразил, что что-то не так, и превратился.
- Извини, Санзо.
- Сидишь себе, куришь, прикидываешь, скоро ли будет ближайший город.. И вдруг машина резко виляет в сторону, потом вспышка, и моя монашеская задница пропахивает травку, а сверху валится Годжо в обнимку с Гоку.. Не, он ещё улыбается!
- Представил.. картинку…
- Верю. Ты никогда не жаловался на воображение.
- Долго я.. тут?
- Два дня.
- Ох.. извини…
- Да хватит уже извиняться-то!
- Хорошо, не буду.
Ладонь Санзо приятно холодила лоб, и Хаккай опять прикрыл глаза, слушая знакомый голос.
- Всё твоя идиотская привычка.. Доктор сказал, это лихорадка от яда – помнишь ёкая, под чей укус ты подставился вместо обезьяны? Надо было сразу сказать, что тебе хреново, а не притворяться тут супергероем, которому всё пох*й…
- Санзо…
- М-м?
- Сейчас утро?
- Утро. Раннее. Обезьяна и каппа ещё дрыхнут. А что?
- Ничего. Иди отдыхай, Санзо. Я в порядке.
- В порядке он! Ты кружку-то с водой не удержишь! Кстати, может есть хочешь?
- Нет, спасибо.. Я попозже.
- Ну как знаешь.
Санзо поднялся со стула, потянулся, и, подойдя ко второй кровати у противоположной стены, повалился на неё, не снимая даже обуви.
- Ты спи, - зевая, сказал он. – А я тоже прикорну немного… Две ночи тут из-за тебя не спал. И Хакурю не ест ничего два дня уже.
- Извини…
- Выздоравливай. А то как мы без шофера-то?
- Конечно, - улыбнулся в потолок Хаккай.
За окном заливались птицы, празднуя приход нового дня. Утро было… ярким. На зелени листвы, которую было видно через окно, разливалось золото восходящего солнца. Хаккай рассеянно улыбнулся. Очередное утро.
Очередное.
03.05.09
-
-
03.05.2009 в 13:38з.ы: Нии Джени сам себе научно-исследовательский институт...
-
-
03.05.2009 в 16:34тут кто-то где-то делает добро?! оО
про НииДжени - это ж неканонный Нии)) это Нии-из-АУшки)