ОленьБаньши и Таллемайя подошли к месту схватки как раз в тот момент, когда вендиго поднялся с земли. Поднялся, очевидно, не в первый раз, потому что наблюдавший за ним Охотник одобрительно присвистнул, а Гончие, прыснувшие при этом в стороны, досадливо зарычали и заскулили. Небольшая поляна, на которой Дикая Охота настигла добычу, была уже изрядно вытоптана, а опавшая листва здесь изломана и выпачкана кровью. Кровью вендиго, потому что из рваных ран на боках Гончих вместо крови сочился серый туман. И тумана было немало, поэтому Гончие не торопились нападать. Они кружили рядом, нервно перебирали лапами, скалили частоколы зубов, выжидая удобного момента, но не кидались вперед слишком уж опрометчиво. Вендиго, даже заметно израненный, покрытый кровью и грязью, всё ещё выглядел опасным. Когда Баньши выглянула из-за ветвей, он сплюнул кровь, окрашивающую его волчьи клыки, и хрипло выдохнул:
- Ну?!.. Устали твои шавки?! Может, сам подойдешь?!
- Может, и подойду, - ухмыльнулся Предводитель Охоты. – Чуть позже, волк. Чтобы вырезать твоё сердце и снять шкуру. А пока…
читать дальшеНе дав ему закончить, вендиго ринулся вперед, попытавшись одним рывком преодолеть расстояние до скакуна Охотника. Однако рывка не получилось – одна нога явно не слушалась мертвого волка, да и псы, подчиняясь сигналу Охотника, бросились ему наперерез. Баньши невольно прикрыла рукой рот, чтобы не охнуть в голос, когда гончие накинулись на вендиго. Одна гончая, получив в бок оленьими рогами, отлетела в сторону, еще одна жалобно завизжала, когда волчьи клыки рванули её шею, но остальные снова повалили вендиго на землю, яростно рыча и терзая зубами его тело. Затрещала ткань рубашки, влажно хрустнула рвущаяся плоть, в голос рассмеялся Охотник…
- Да что же это такое?! – выдохнула рядом с Баньши Таллемайя. – Ты видишь?!
Баньши с трудом оторвала взгляд от кровавой схватки и вопросительно покосилась на неё.
- Ты видишь?! – повторила Таллемайя. - Лес держит его. Твой Ди, он в клетке, на поводке леса!..
- Все мы в клетке и на поводке леса… - почти беззвучно уронила Баньши.
- Но у нас не связаны руки, когда нас пытаются убить призрачные гончие!
- Ну так мы и не мертвые волки.
- Нечестно! – возмущенно прошептала Таллемайя. – Лес, это нечестно!..
И она что-то сделала.
Баньши не поняла, что именно.
Просто глаза ее подруги на миг полыхнули яростной зеленью, и из-под внешности тонкой-звонкой женщины на миг выглянула бешеная рыжая бестия.
Просто вокруг содрогнулись деревья, а ветер сердито взревел и плеснул листьями, обрывая их с полуголых кустов.
Просто вокруг вендиго вдруг вскипела невидимая сила, отшвыривая прочь призрачных гончих, и вендиго снова поднялся на ноги…
Не вендиго.
Баньши, удивленно приоткрыв рот, смотрела, как с земли поднимается человек. Тот самый, которого она привыкла видеть под крышей своего дома, и чье лицо за его пределами всегда было скрыто оленьим черепом с волчьими клыками. Сейчас с окровавленного лица полыхали яростью вполне человеческие глаза, и сила – чужая, злая и дикая сила! – поддерживала изорванное тело, наскоро латая самые глубокие раны, сшивая сломанные кости, меняя облик.
Меняя?
Баньши моргнула, еле сдержавшись, чтобы не протереть кулаком глаза.
Под человеческим обликом таился зверь – мощный, опасный… и изменчивый. Будто человек не мог определиться, в какой образ перетечь прямо сейчас. Птичьи крылья… когтистые кошачьи лапы… мощный загривок… короткие ветвистые рога – не олень, скорее лань… хищный клюв, края которого усеяны острыми зубами… гибкий длинный хвост, яростно хлещущий по траве… и неуместно пушистая кисточка на этом хвосте.
Человек-уже-почти-зверь бешено зарычал и двинулся к Охотнику. От его вкрадчивого движения гончие брызнули в стороны стаей испуганных мальков, а скакун Предводителя Охоты нервно всхрапнул и шарахнулся назад.
- Интере-е-есно, - протянул Охотник, поднимая арбалет. – Очень интересно. Пожалуй, тебя нужно тщательно препарировать.
- Не при мне, будьте так любезны! – прошипела Талли и выскользнула из-за деревьев. Охотник и уже-не-вендиго одинаково нервно отшатнулись в стороны, когда между ними возникла рыжеволосая лесная ведьма.
- Хватит на сегодня! – безапелляционно заявила она, поворачиваясь к Охотнику. – Это не твой лес!
- Это моя охота! – нахмурился он, и не думая опускать арбалет.
- Ты направляешь стрелу на меня? – прищурилась Таллемайя. По лесу прошелестел тревожный сквозняк.
- Ты направляешь стрелу на неё? – спросила Баньши, выходя из-за деревьев. – Или ты готов стрелять в нас обеих, городской Охотник?!
Городской.
Слово прозвучало вкрадчиво, но неожиданно весомо. Нехорошим таким намеком прозвучало, тонкой, но значимой угрозой.
Предводитель Охоты растянул губы в напряженной улыбке и опустил арбалет.
- Нет, - пробормотал он, кося по сторонам. – Конечно, нет. Просто… интересная дичь обитает в вашем лесу.
- В нашем лесу, - выделила Баньши, - обитает не дичь, а духи и души, составляющие саму суть леса как мира. Дичь блуждает порой по вашему городу. Где, полагаю, тебя и ждет новая охота.
- И то верно, - улыбка Охотника стала вкрадчивой.
Он покосился за спину Таллемайи, и свистнув гончим, развернул своего скакуна.
Как по команде, вокруг него возникли и другие призраки. Зашумели, засвистели, загремели невидимыми струнами, и вся кавалькада, сорвавшись с места, прянула в серое небо и унеслась в сторону города.
Таллемайя сквозь зубы помянула Охотника непечатным словечком и, обернувшись, сказала:
- Ну ты даёшь, Ди. Что такого ты сделал нашему Лесу, что он готов держать тебя на цепи до последнего?
Ди криво усмехнулся, глядя мимо нее на Баньши, хотел что-то сказать, но вместо этого только неопределённо мотнул головой. А потом его сила растаяла призрачной дымкой, спряталась, ускользнула прежде, чем лес снова ухватил ее за горло. И Ди повалился на землю, под ноги подошедшей Баньши.
- Вот дурак, - сдавленно буркнула Баньши, опускаясь над ним на колени и ощупывая его окровавленное лицо. – Сотни раз говорила – не шастай по городу, попадешься!.. Поможешь его до дома дотащить?
- Конечно, - кивнула Талли, разглядывая олений череп, под который лес снова спрятал облик израненного вендиго.
Белая кость, острые клыки, оленьи рога, едва сейчас тлеющие синие огни в глазницах… Но за этой маской она продолжала видеть выражение человеческого лица за мгновение до того, как Ди потерял сознание. Взгляд, которым он смотрел на Баньши, резанул по сердцу Таллемайи как хорошая такая песня – глубоко и до крови. В этом взгляде были растерянность, счастье, боль, смятение…
«…А ведь он узнал тебя, подруга, - подумала Таллемайя. – Готова поспорить на что угодно, что узнал!.. И жаль, что ты не видела этот взгляд. Может, он помог бы тебе вспомнить?..»