aka Тёмный
из цикла "Лес между мирами"
Лес
Лес был всегда. Во всяком случае, так думала Талли, бродя по самым глухим чащобам. А как иначе? Ведь лес – это сама жизнь. Он не мог не быть. Здесь уж точно. Здесь – в этом мире. Впрочем, может, это и не отдельный мир? Может, это изнанка, та сторона, тень, завтрашний – или вчерашний – день? Эта версия была ничуть не хуже других. Честно говоря, для Талли это не имело значения. Баньши бережно хранила осколки прошлой памяти и искала выход, Хельга, кажется, одновременно жила в двух, а то и в трех мирах, и лес не был ей родным, а Талли… А ей было всё равно. Кем она была – или есть? – в каких-то иных жизнях… здесь это не имело значения. Она просто жила там, где оказалась, так, как умела. Пила эту жизнь, как росу с листа – жадно и с удовольствием. Она любила лес… а лес, кажется, любил её. Хотя «любил» - слишком громкое слово, если понимать его буквально. Она нравилась лесу – так точнее. Поэтому она всегда могла найти место, соответствующее настроению, и дорогу туда, куда хотела. За исключением выхода из леса – выхода лес не показывал. Не то чтобы прятал, просто делал вид, что никакого выхода нет. Лес – есть, вот он, пожалуйста. Дорога в Город есть. Сам Город тоже есть – приходи, шлёпай босыми ногами по его холодным мостовым. А выхода нет. А зачем?..
И правда – зачем?
Лес представлялся Талли мужчиной. Кажется, она видела его… во сне? Во время дремоты в полдень у ручья? Или на самом деле замечала его краем глаза среди древесных стволов? Она не знала… и не ломала над этим голову. Мужчина так мужчина. Высокий, стройный, лёгкий на ногу, он ходил бесшумно и был невидим, когда хотел. Облаченный в свободные зеленые одежды, он был там, где ему было нужно. Ветвистые оленьи рога на его голове смотрелись просто и естественно, а глаза были сплошными озерами тьмы. Но тьмы не мрачной, не зловещей – той тёплой темноты, которая таится в густом ельнике, маня прохладой сырого мха. Эта тьма всегда была готова обнять и спрятать от всего мира, от всех миров, которые почему-то колом вставали в горле. Укрою – обещала тьма. Дам отдохнуть – шептала она, подсовывая камни, поросшие мягким мхом. Просто ложись и закрывай глаза…
Для большинства из тех, кто приходил в лес, шепот тьмы был слишком навязчив. Они шли навстречу лесу, припадали к объятьям шершавых стволов и отдавали своё дыхание лесу. Талли не осуждала их. Впрочем, и не жалела тоже. Не сочувствовала. Просто так было. Они поддавались лесной темноте, она – нет. Как и Баньши с её парнем, как Хельга со своим дедом, как редкие жители Города, прячущиеся от «белого шума» за каменными стенами.
Кстати, о «белом шуме»…
Талли прикрыла глаза и прислушалась.
«Здравствуй, Таллемайя..,»
Здравствуй, лес.
«Тебе грустно, Таллемайя?..»
Тоскливо. Мне порой бывает тоскливо, ты же знаешь. И я ухожу от всех, чтобы не щурить наливающиеся золотом глаза… и не очнуться потом, слизывая с пальцев чужую кровь.
«Мне нравится, что ты честна со мной…»
Сегодня я хочу кого-то живого, лес. Просто поговорить, наверное… Живой человек. Ты можешь это устроить?
«Сегодня – всё для тебя, Таллемайя… Идём?..»
Талли кивнула и открыла глаза.
У ее ног лежал каштан. Чистый, гладкий, шоколадно-бурый… чуть влажный., словно его только что вынули из колючего ёжика скорлупы. Талли наклонилась и подняла каштан. Покатала его в ладонях, прикоснулась им к щеке, чувствуя гладкость каштановой кожицы… и сунула в карман своих широких штанов. После чего огляделась, выбирая дорогу и почти бесшумно двинулась по еле заметной тропинке, чувствуя босыми ногами прохладную землю.
…
Да, в этой части леса каштаны не росли.
Только высокие ели, перемежаемые чахлыми березками.
Лес
Лес был всегда. Во всяком случае, так думала Талли, бродя по самым глухим чащобам. А как иначе? Ведь лес – это сама жизнь. Он не мог не быть. Здесь уж точно. Здесь – в этом мире. Впрочем, может, это и не отдельный мир? Может, это изнанка, та сторона, тень, завтрашний – или вчерашний – день? Эта версия была ничуть не хуже других. Честно говоря, для Талли это не имело значения. Баньши бережно хранила осколки прошлой памяти и искала выход, Хельга, кажется, одновременно жила в двух, а то и в трех мирах, и лес не был ей родным, а Талли… А ей было всё равно. Кем она была – или есть? – в каких-то иных жизнях… здесь это не имело значения. Она просто жила там, где оказалась, так, как умела. Пила эту жизнь, как росу с листа – жадно и с удовольствием. Она любила лес… а лес, кажется, любил её. Хотя «любил» - слишком громкое слово, если понимать его буквально. Она нравилась лесу – так точнее. Поэтому она всегда могла найти место, соответствующее настроению, и дорогу туда, куда хотела. За исключением выхода из леса – выхода лес не показывал. Не то чтобы прятал, просто делал вид, что никакого выхода нет. Лес – есть, вот он, пожалуйста. Дорога в Город есть. Сам Город тоже есть – приходи, шлёпай босыми ногами по его холодным мостовым. А выхода нет. А зачем?..
И правда – зачем?
Лес представлялся Талли мужчиной. Кажется, она видела его… во сне? Во время дремоты в полдень у ручья? Или на самом деле замечала его краем глаза среди древесных стволов? Она не знала… и не ломала над этим голову. Мужчина так мужчина. Высокий, стройный, лёгкий на ногу, он ходил бесшумно и был невидим, когда хотел. Облаченный в свободные зеленые одежды, он был там, где ему было нужно. Ветвистые оленьи рога на его голове смотрелись просто и естественно, а глаза были сплошными озерами тьмы. Но тьмы не мрачной, не зловещей – той тёплой темноты, которая таится в густом ельнике, маня прохладой сырого мха. Эта тьма всегда была готова обнять и спрятать от всего мира, от всех миров, которые почему-то колом вставали в горле. Укрою – обещала тьма. Дам отдохнуть – шептала она, подсовывая камни, поросшие мягким мхом. Просто ложись и закрывай глаза…
Для большинства из тех, кто приходил в лес, шепот тьмы был слишком навязчив. Они шли навстречу лесу, припадали к объятьям шершавых стволов и отдавали своё дыхание лесу. Талли не осуждала их. Впрочем, и не жалела тоже. Не сочувствовала. Просто так было. Они поддавались лесной темноте, она – нет. Как и Баньши с её парнем, как Хельга со своим дедом, как редкие жители Города, прячущиеся от «белого шума» за каменными стенами.
Кстати, о «белом шуме»…
Талли прикрыла глаза и прислушалась.
«Здравствуй, Таллемайя..,»
Здравствуй, лес.
«Тебе грустно, Таллемайя?..»
Тоскливо. Мне порой бывает тоскливо, ты же знаешь. И я ухожу от всех, чтобы не щурить наливающиеся золотом глаза… и не очнуться потом, слизывая с пальцев чужую кровь.
«Мне нравится, что ты честна со мной…»
Сегодня я хочу кого-то живого, лес. Просто поговорить, наверное… Живой человек. Ты можешь это устроить?
«Сегодня – всё для тебя, Таллемайя… Идём?..»
Талли кивнула и открыла глаза.
У ее ног лежал каштан. Чистый, гладкий, шоколадно-бурый… чуть влажный., словно его только что вынули из колючего ёжика скорлупы. Талли наклонилась и подняла каштан. Покатала его в ладонях, прикоснулась им к щеке, чувствуя гладкость каштановой кожицы… и сунула в карман своих широких штанов. После чего огляделась, выбирая дорогу и почти бесшумно двинулась по еле заметной тропинке, чувствуя босыми ногами прохладную землю.
…
Да, в этой части леса каштаны не росли.
Только высокие ели, перемежаемые чахлыми березками.
-
-
03.09.2024 в 00:01-
-
03.09.2024 в 19:20