что-то давно не было текстов с ФБ)

[Альвар]

бета - Lunarcy

Короткие зарисовки по САюкам - разминка была, марафон этакий.

Посланник Трикая


Дождь лил с самого утра, и дорога бесила Санзо сильнее обычного. И попутчики бесили, и заедающая зажигалка бесила, и сигареты, которые враз размокали под этим дождем – только закуришь, и через пару затяжек между зубами уже разлезается бумага, воняющая дрянным табаком. Вот отстой…
Джип, взвизгнув тормозами, остановился прямо посреди лужи, и Хаккай обратился к стоящему у дороги старому монаху в заляпанной грязью хои:
– Добрый вечер, уважаемый! Не подскажете, где ближайший поворот на Хото?
– Ты! – старец, игнорируя Хаккая, уставился на мрачного Санзо. – Влекомый роком на окраину мира, где боги и люди вершат свои судьбы!
– Кем влекомый? – переспросил с заднего сиденья Гоку.
– Чем. Раком влекомый, – ответил Годжо и захихикал.
– Дебилы, - буркнул Санзо и посмотрел на старика как на умалишённого. Старик, ничуть не смущённый, продолжил:
– Тридцать первый Санзо-хоши, ты – снаряд богов, призванный покарать зло, просыпающееся под древними руинами!..
– Так где, кстати, эти руины? – словно невзначай ввернул Хаккай, но старику не было дела ни до кого, кроме Санзо.
– Древнее зло, разбуженное современной наукой, грозит смертью Небесам, ибо умрёт Бог войны на Небе и возродится в Тогенкё!..
– Пророк, что ли? – спросил Годжо. – Эй, дедуля, ты пророк?
– Трикая послали меня, чтобы сообщить тебе, Санзо-хоши…
– Ах, Трикая…
– …что снаряд только тогда попадает в цель, когда она есть. Поэтому…
– Нахер иди, – сказал Санзо, с отвращением глядя на размокшие сигареты. – Как задрал этот дождь!.. Поехали, Хаккай.
И джип рванул вперед, задорно расплескивая лужи.



Начало веков

Он шел по залам и коридорам со спокойствием обреченного. Или нет – со спокойствием того, кто сделал правильный выбор. Волны нападающих разбивались об него, как пенный прибой о скалу. Упрямую скалу, наплевавшую на мнимую вечность суетливого прибоя. И кровь оседала на руках и мятом халате клочьями грязной пены, а катана подрезала нападающих, как высокую волну.
«Зря, ох зря! – лениво промелькнуло в сознании, когда очередной Небесный Воин упал на каменные плиты от его клинка. – Ну кто из вас, ребята, хоть раз ходил в Нижний мир?! Кто хотя бы раз дрался с бешеными ёкаями, защищая свою жизнь всерьез, а не понарошку?!... Зря вы… ох, зря…»
Босые ноги, кровь на прохладных плитах. Легко поскользнуться, неудачно вывернуть руку – и чужая кровь хлещет на лицо, оставляя на губах металлический привкус. Привкус смерти.
А в воздухе пахнет кровью и благовониями – сладкий, приторный запах смерти, запах разложения. Старые добрые гниющие Небеса. Живущие, пока люди в них верят… что бы они, Небеса, сами о себе ни думали.
«…Этот город убийц, город шлюх и воров
Существует, покуда мы верим в него…» – подкинула память строчки из песни, когда-то услышанной в Нижнем Мире. Памяти нечего было делать в этом кровавом побоище – здесь работали навыки и боевой расчет, а память… память могла развлекаться, лениво перебирая воспоминания и подбрасывая их на поверхность сознания. Воспоминания плыли по этой поверхности, как осенние листья по глади пруда.
Недочитанная книга…
Перегоревший светильник…
Пустая сигаретная пачка на письменном столе…
И строчки старой песни – из тех, что могут написать только люди. Живые люди, живущие люди – а не вечно умирающие боги.
«…А откроем глаза — и его уже нет,
И мы снова стоим у начала веков…»
Вот оно – начало веков. Нет, сперва – конец веков, конец мира, смерть существующих ныне Небес.
Мир смертен. И, как любой смертный, он не умеет умирать навсегда. Он рождается вновь – чистый, юный, готовый совершать ошибки, плакать и страдать, побеждать и быть счастливым. Боги не понимают этого – они никогда не умирали. Они запретили смерть и делают вид, что её нет. И поэтому они так беспомощны, вставая сейчас перед бешеным маршалом со своими смешными копьями и мечами… и падая ему под ноги мертвыми телами. Мертвые бессмертные боги.
Это забавно.
Ну же, это забавно! – тормошит память, которой наскучило, что на неё не обращают внимания. – Ну же, улыбнись!
Но некогда потратить мгновения последнего боя даже на такую мелочь, как улыбка.
Потому что жить – это быстро и больно.
И время заканчивается, потому что кровь, пятнающая одежду – это не только кровь убитых врагов, но и своя собственная.
Потому что ноги скользят в последний раз, и пол мягко толкает в колени.
Боль властно скручивает тело, приказывая остановиться, и ледяная темнота обнимает за плечи, придерживая руку, всё ещё пытающуюся дотянуться до выпавшей катаны.
Всё, хватит, маршал.
Вы жили, вы прекрасно жили эти мгновения! – но ваше время вышло.
Пойдемте, я провожу вас к началу веков.
…
И только гаснущие воспоминания продолжают лениво скользить по глади мёртво застывающего пруда.
Пустая сигаретная пачка на столе…
Недочитанная книга…
Треснувшая дужка старой оправы.
«…Они сломали мои очки, представляешь?..»
…И темнота.


Мирное утро


Конзен Доджи ураганом пронесся по сонно дремавшим коридорам и ворвался в кабинет Тенпо.
– Где этот киндер-сюрприз?! – рявкнул он, бешено глядя на Тенпо.
– На учениях, – не моргнув глазом ответил маршал. – А зачем он тебе?
– На каких еще учениях?!
– На плановых.
– И что он там делает?!
– Ну не знаю, я на плац редко хожу, мне полевые учения как-то ближе…
– Тенпо, не морочь мне голову! Что Гоку делает на плацу?!
– А что Гоку делает на плацу?!
Пару секунд Конзен и Тенпо мерялись удивленными взглядами. До маршала дошло первым:
– Так ты про Гоку!
– А ты про кого?!
– Про Кенрена, конечно.
– При чем тут Кенрен, когда я сказал «эта тупая мартышка»?!
– Ты сказал «киндер-сюрприз».
Прошли еще пара-тройка секунд.
– А… вон оно что, – сказал Конзен и почесал нос. – И правда, это про твоего генерала. На плацу, значит, кхм. А Гоку ты не видел?
– Самолетики пускает на балкон Императора. Поджигает и пускает.
– ЧТО?!
– Да шучу, не белей так…
– Блин, твои шуточки!..
– …Мы с ним только один самолетик подожгли. А потом я читать пошел, а он – за бумагой для новых самолетиков. Что ж я ему – зажигалку, что ли, отдам? Маленький еще.
Конзен всплеснул руками, открыл рот, собираясь обматерить Тенпо… но решил, что материться так, как матерятся в армии, все равно не умеет, и просто выскочил из комнаты.
Тенпо посмотрел ему вслед и, пробормотав: «Киндер-сюрприз, значит…», снова уткнулся в книгу.
Ветерок за окном мирно шелестел ветками сакуры, лепестки невесомо ложились на подоконник, на страницы книги и растрепанные волосы Тенпо, а где-то в саду орал Конзен, гоняющийся за Гоку.
Тишь да гладь в Тенкае, в общем.
Обычное утро.


Игрушка


Литотену всегда хотелось подняться повыше. Рожденный ползать… он ненавидел это выражение. Ненавидел так же слепо и яростно, как ненавидел тех, кто бросал на него снисходительные взгляды, презрительно оттопыривал губу, цедя приказы, и попирал ногами, как безродного пса. Из ненависти рождалось стремление во что бы то ни стало подняться вверх – желательно по трупам, желательно утопив в крови и помоях тех, кто стоит на дороге! – и забыть о позорном прошлом. Ненависть горела в груди, заставляя трудиться сутки напролет ради этой цели, трупы падали к ногам, кровь лилась за кадром – чтобы не портить имидж, разумеется – и у Ли Тотена уже появились первые прихлебатели…
…Когда его осенила Та Самая Идея. Идея, которая должна была помочь ему окончательно утвердиться на шатком постаменте из предательств, подлогов, шантажа и подкупа. Идея, которая должна была вознести его на самые вершины!
Он должен был обрести контроль над единственной силой, которой были подвластны даже боги, – умением убивать. Знаний ему хватало – он всегда умел учиться. Ресурсов тоже. Времени… время течет незаметно, когда занимаешься тем, что тебе нравится, верно?
Литотену нравилось собирать бога войны. Собирать как паззл, по кусочкам, из тел и крови мертвых тварей, что доставляли ему из Нижнего Мира. Шлифовать их умение убивать и с упорством безумца утрамбовывать в их куцые мозги беспрекословное подчинение приказам. Сперва – приказам вообще… потом – приказам создателей… а в итоге – приказам только самого Ли Тотена. А потом подсовывать неудачные образцы отрядам Небесной армии, чтобы проверить их боевые способности. Способности первых «натаку», разумеется, а не Небесной армии. И читать отчеты, проходящие через Канцелярию, отмечая про себя успехи своих карманных «натаку», этих черновых версий бога войны.
А потом пришло время последнего этапа. Бог-монстр не прижился бы на Небесах, поэтому Ли Тотену был нужен человек. Точнее – бог с обликом человека. Сильный, уверенный, привлекательный, смертоносный… и покорный воле отца своего Ли Тотена.
Задача была ясна, и Ли Тотен с азартом взялся за ее решение.
И уткнулся в проблему: сила, необходимая богу войны, не могла ужиться в хрупком человеческом теле… как и в не менее хрупком теле обычного бога. Она, эта сила, коверкала и уродовала тела, возвращая их к облику монстров. Ли Тотен пробовал снова и снова, менял комбинации генов, подбирал новые составы питательных растворов, искал подопытные образцы – тщетно. Он начинал уже испытывать отчаяние, когда…
Эта игрушка валялась у самой кромки небольшого пруда, куда Ли Тотен до этого не забредал. Плюшевый кролик в платьице неопределенного цвета валялся у воды и, казалось, смотрел на Ли Тотена своими глазками-пуговками.
Игрушка? Здесь?! На Небесах нет детей, которые могли бы потерять ее…
Ли Тотен подошел и поднял кролика. Поднес к лицу, оглядел.
Кролик висел в руке послушной марионеткой и преданно смотрел на Ли Тотена.
Смотрел?..
Наверное, виной всему были бессонные ночи и нервотрепка последних дней, но Ли Тотену показалось, что кролик именно СМОТРИТ на него – пристально, чуть насмешливо… и как-то по-приятельски.
Чего приуныл? – смотрел на него кролик.
Работай, тварь презренная! – хихикали глазки-пуговки.
Создать бога? Да ерунда, начать и кончить! – издевался нарисованный рот.
Ли Тотену захотелось оторвать кролику голову. Он даже уже вцепился одной рукой в мягкое плюшевое пузико, а второй – в податливую голову с длинными ушами… и почувствовал, как по виску стекает капля ледяного пота.
Потому что кролик СМОТРЕЛ.
Давай, червь! – смотрел Кролик.
Валяй, рви, увидишь, что будет! – хихикали глазки-бусинки.
Напряги ручонки-то! Р-раз! – и затрещат рвущиеся нитки… – издевался нарисованный рот.
Давай же, давай! Давай, давай-давай-давай-давайдавайдавайдавайда…
– Ебаная марионетка! – выдохнул Ли Тотен и швырнул игрушку в пруд. – Откуда ты вообще тут оказалась?! Здесь же ни одного ребенка!..
«Ребенка…»
А если силой наградить не готовое тело, а ребенка, плод, эмбрион?! Заразить его этой силой, заставить заболеть умением убивать… которое будет расти вместе с этим ребенком.
Если зародыш этой силы поместить в яйцеклетку… и нет, не в пробирке – женщина должна выносить этого смертоносно прекрасного бога, позволить ему самостоятельно развиться из одной клетки до… Надо просто рассчитать, как возрастает сила! По экспоненте?! Надо поднять отчеты полевых испытаний и лабораторные журналы, надо подобрать состав питательной среды, надо… Надо работать!
И Ли Тотен, забыв о кролике, помчался в лабораторию.
А кролик медленно опускался в глубины пруда, и его нарисованный рот, казалось, насмешливо улыбался нежно-розовым лотосам, распускающим свои бутоны навстречу утреннему солнцу.

Бонус
Встретились как-то Ли Тотен и мистер Кролик.
«Игрушка», – подумал Ли Тотен.
«Сам ты игрушка», – подумал Кролик.
И был прав…

Встретились как-то Ли Тотен и мистер Кролик.
– Опять ты! – сказал Ли Тотен.
«Опять я! – подумал Кролик. – Хреново ты меня в прошлый раз выкинул».

Встретились как-то Ли Тотен и мистер Кролик.
– Сколько можно?! – сказал Ли Тотен и оторвал Кролику голову.
Из Кролика выпала сутра и убила Ли Тотена. Потому что кастовала небытие.



...и хватит на сегодня.

@темы: saiyuki, тексты, saiyuki gaiden