aka Тёмный
Печать Дракона
05
Кэй шла по городу и ее мысли метались вспугнутыми птицами. Смятение – вот что она чувствовала. Разрушитель внезапно оказался не безумным зверем-убийцей, а стихийное правое дело почему-то показалось не таким уж правым. У знакомого с детства мироустройства вдруг обнаружилась другая сторона и непонятные моменты. Пробелы в осознании, пробелы в знаниях. Простой вопрос «Зачем?» перевернул все с ног на голову.
«Эгоистка, - снова и снова звучал в голове насмешливый голос разрушителя. – Подумай о чем-то кроме вас, стихийных…»читать дальше
Кэй честно пыталась подумать, но у нее не получалось.
Ведь, казалось бы, все так просто! Стихийные защищают Печати, разрушители их ломают, выпуская запертых там Драконов, искажая и коверкая ткань самого мира. Почему? Потому что разрушители – зло, потомки людей и существ Межмирья. Например, Бродяга – говорят, он потомок людей и грифонов, бешеный и беспощадный зверь со всей этой эгоистичной человеческой изворотливостью. Эгоистичной?..
«Эгоистка. Смести акценты, красавица, и подумай о чем-то кроме вас, стихийных…»
И мысль снова срывались испуганными птицами, возвращаясь к старому-известному. Стихийные защищают Печати, разрушители их ломают… и всё. И по кругу.
Кэй и не заметила, как дошла до офиса Котори.
А в офисе к ней кинулись и Котори, и Уна, и Ястреб, обработали порезы на боку (она успела о них забыть), закутали в плед (зачем?.. она не мерзла) и напоили крепким горячим кофе. И только глотая сладкий кофе и глядя в обеспокоенные глаза друзей, Кэй осознала, что была на волосок от гибели. Что оперативники успели очень и очень вовремя: еще бы мгновение – и ее амулет хрустнул бы в хватке Бродяги, а дальше грифоньи когти запросто порвали бы ее горло, унижая дриаду и связанное с ней Дерево. Всего мгновение!.. между бытием и небытием.
Дриаду заколотило, и она крепче вцепилась в кружку с кофе, чувствуя, как по спине прокатываются волны ледяного озноба. Плед оказался кстати.
…
…
…
Вступая в бой, разрушитель был готов к тому, что его прикончат сразу и без раздумий. И, открыв глаза и обнаружив, что жив, он вяло удивился. Впрочем, ненадолго. Не нужно было быть семь пядей во лбу, чтобы понять, зачем его оставили в живых – чтобы сделать его смерть показательной, напугать других разрушителей, заставить их сидеть тихо и не появляться в Городах-на-семи-Дорогах. Логично, не поспоришь.
Он криво улыбнулся по старой человеческой привычке и повел плечами, оценивая свое состояние. Состояние было паршивым. Правое запястье, кажется, сломано, пара ребер тоже, висок рассажен… и, самое главное, его амулет где-то далеко и, кажется… Он прислушался к боли, грызущей его сердце… Да, точно – его амулет надломлен. Не до конца – специально? Чтобы он чувствовал этот недоразрыв, проходящий через сердце? Мстительные они, однако… Ухмылка снова скривила его губы. По привычке, да. Человеческая привычка – никогда не показывать своего отчаяния. Никогда. В любой, даже самой безнадежной ситуации.
А ситуация, как ни крути, была безнадежной. Он лежал на каком-то драном пледе в углу комнаты, и в этом углу его надежно удерживал круг древних символов, укрепленный рябиной и ясенем. Прочитанные здесь триады, очевидно, создали тот невидимый барьер, который преодолеть можно только с помощью родового амулета, и то пришлось бы попотеть, распутывая хитросплетения тройной вербализации древней силы. Безнадежно.
Но он все-таки попытался прорваться через барьер, используя сперва звериные триады, потом собственную кровь (благо, кровь из рассеченного виска продолжала лениво стекать по лицу), потом грубую силу, пытаясь когтями левой руки уничтожить часть круга…
- Бесполезно же.
Он поднял взгляд на стоящую в дверях комнаты дриаду. Сел ровно, привалившись спиной к стене. Вытер с лица кровь, и спокойно спросил:
- Пришла позлорадствовать? Или убедиться, что не вырвусь?
- Мы не договорили в Межмирье.
- И с чего ты взяла, что я буду с тобой разговаривать?
- А что тебе делать-то? – развела она руками. – Просто сидеть и ждать смерти?
- Почему нет?
- Тебе наверняка скучно.
- Не успел заскучать.
- Мне прийти попозже?
- Ага.
- Попозже я могу не успеть, - огорченно сказала она. – Они там совещаются, что с тобой делать же. Вдруг быстро придут к соглашению? А я бы хотела узнать…
Он хрипло рассмеялся.
- Что? – недоуменно спросила она.
- Ничего. Смешная ты. Ну ладно, спрашивай.
- Почему смешная?
- Человек бы понял.
- Потому что тебе грозит смерть, скорая и наверняка жестокая, а я настаиваю на своем желании получить ответы?
- Ты небезнадежна. Валяй, спрашивай.
- Зачем ты ломаешь клетки Драконов?
- Чтобы их выпустить.
- Это тоже был сарказм?
- А зачем вы заперли Драконов? – вместо ответа спросил разрушитель, прищурившись на нее.
- Чтобы они не искажали мир, - уверенно ответила дриада.
- Каким образом они его искажают?
- Ну… они… соединяют его с людьми. Как-то так.
- Так зачем же вы заперли Драконов?
- Чтобы уничтожить людей, - слова вырвались сами собой, и Кэй вздрогнула от своего собственного тона. Словно ответила не она, а кто-то более древний, более… жесткий.
- Да, - просто сказал он. А Кэй, словно оправдываясь, резко продолжила:
- Потому что они уничтожают свой мир!
- Да.
- А если они все и окончательно потеряют связь с миром – их род зачахнет, как засыхает дерево, лишенное притока воды!
- Да.
- Драконы – это… это…
- Драконы – это человеческая способность любоваться миром, - сказал разрушитель, и в голосе его явственно прозвучал гнев. – Способность им восхищаться. Замечать красоту каждого мгновения. И способность творить, между прочим.
- Да, но…
- Вы, стихийные, не умеете творить. Украшения на тебе – кто их делал? Люди? А ты их носишь потому, что они красивые, верно? А рисовать ты не пробовала? Ведь не пробовала да?
- Эй! Ну, знаешь!..
- А ты читала стихи, которые пишут люди? Книги? Слушала песни? Да ты вообще хоть раз сидела у окна, просто глядя на закат?
- Что за глупости?
- Глупости?! Без людей миром некому любоваться – ты не думаешь, что мир создал людей именно для этого? Чтобы были те, кто его любит, кто замечает красоту заката и восхода, кто замирает от восторга, прикоснувшись в мягкой шерсти собаки или стоя на вершине горы, когда под ногами у тебя вершины сосен и облака? Стихийные не любят мир.
- Мы…
- Вы его цените. Как то, что дало вам жизнь. Но не любите. Хотя…
- Что?
- Вы же тоже заразились от людей человечностью – неужели ты не видишь?
- Что?! Вот это точно бред!
- Серьезно? А мстительность вашего оперативника? Твой страх? И разве твои друзья за тебя не беспокоятся? О, кстати – у тебя есть друзья?
- Есть, конечно! И это нормально – беспокоиться за друзей!
- Да. Еще как нормально! Но у стихийных духов, существ с разумом и без эмоций, друзей попросту быть не должно. Когда вы стали объединяться в стаи? Не тогда ли, когда в мире появились люди, внеся в мир иррациональную человечность?
- Ты… ты всё врешь! – он шарахнулась назад, глядя мимо него невидящими глазами. – Ты врешь… чтобы меня смутить!
- О, а ты прямо и смутилась? Человеческая эмоция. А если бы ты слышала песни заточенных Драконов, ты бы меня поняла. Они поют, заточенные под вашими Деревьями – поют и зовут на помощь. И мы, потомки не только зверья, но и потомки людей – мы не можем бросить их в беде. Даже рискуя собой. Поэтому… иди отсюда, красавица, и не беси меня.
- Эй, обнаглел?! Еще и командует! Никуда я не пойду!
- Ну не ходи, - он пожал плечами, остыв так же мгновенно, как и завелся. И, демонстративно закрыл глаза, показывая, что разговор окончен.
Дриада постояла немного, глядя на разрушителя.
Потом молча развернулась и вышла.
Пришла в комнату, где Котори обычно варил кофе, села на подоконник и стала смотреть в окно.
За окном качали тонкими веточками деревья – общались с ветром. Это было… красиво?
Кэй прислушалась к своим ощущениям. Это было привычно разговор деревьев.
Она посмотрела на небо. Там плыли облака, белые и пушистые, как тополиный пух. Красиво?..
И в этот момент она снова услышала тихую песню.
Песня доносилась из-под корней ее Дерева – поэтому у нее в голове звучала едва-едва, но этого хватало, чтобы почувствовать боль и отчаяние, заключенное в мелодии.
Она не сразу поняла, что по ее щекам текут слезы.
Рассеянно смахнула их с кожи…
И подумала, что не хочет, чтобы Бродяга умирал.
Мысль была новой и странной.
Иррациональной.
Человеческой.
07.03.18
05
Кэй шла по городу и ее мысли метались вспугнутыми птицами. Смятение – вот что она чувствовала. Разрушитель внезапно оказался не безумным зверем-убийцей, а стихийное правое дело почему-то показалось не таким уж правым. У знакомого с детства мироустройства вдруг обнаружилась другая сторона и непонятные моменты. Пробелы в осознании, пробелы в знаниях. Простой вопрос «Зачем?» перевернул все с ног на голову.
«Эгоистка, - снова и снова звучал в голове насмешливый голос разрушителя. – Подумай о чем-то кроме вас, стихийных…»читать дальше
Кэй честно пыталась подумать, но у нее не получалось.
Ведь, казалось бы, все так просто! Стихийные защищают Печати, разрушители их ломают, выпуская запертых там Драконов, искажая и коверкая ткань самого мира. Почему? Потому что разрушители – зло, потомки людей и существ Межмирья. Например, Бродяга – говорят, он потомок людей и грифонов, бешеный и беспощадный зверь со всей этой эгоистичной человеческой изворотливостью. Эгоистичной?..
«Эгоистка. Смести акценты, красавица, и подумай о чем-то кроме вас, стихийных…»
И мысль снова срывались испуганными птицами, возвращаясь к старому-известному. Стихийные защищают Печати, разрушители их ломают… и всё. И по кругу.
Кэй и не заметила, как дошла до офиса Котори.
А в офисе к ней кинулись и Котори, и Уна, и Ястреб, обработали порезы на боку (она успела о них забыть), закутали в плед (зачем?.. она не мерзла) и напоили крепким горячим кофе. И только глотая сладкий кофе и глядя в обеспокоенные глаза друзей, Кэй осознала, что была на волосок от гибели. Что оперативники успели очень и очень вовремя: еще бы мгновение – и ее амулет хрустнул бы в хватке Бродяги, а дальше грифоньи когти запросто порвали бы ее горло, унижая дриаду и связанное с ней Дерево. Всего мгновение!.. между бытием и небытием.
Дриаду заколотило, и она крепче вцепилась в кружку с кофе, чувствуя, как по спине прокатываются волны ледяного озноба. Плед оказался кстати.
…
…
…
Вступая в бой, разрушитель был готов к тому, что его прикончат сразу и без раздумий. И, открыв глаза и обнаружив, что жив, он вяло удивился. Впрочем, ненадолго. Не нужно было быть семь пядей во лбу, чтобы понять, зачем его оставили в живых – чтобы сделать его смерть показательной, напугать других разрушителей, заставить их сидеть тихо и не появляться в Городах-на-семи-Дорогах. Логично, не поспоришь.
Он криво улыбнулся по старой человеческой привычке и повел плечами, оценивая свое состояние. Состояние было паршивым. Правое запястье, кажется, сломано, пара ребер тоже, висок рассажен… и, самое главное, его амулет где-то далеко и, кажется… Он прислушался к боли, грызущей его сердце… Да, точно – его амулет надломлен. Не до конца – специально? Чтобы он чувствовал этот недоразрыв, проходящий через сердце? Мстительные они, однако… Ухмылка снова скривила его губы. По привычке, да. Человеческая привычка – никогда не показывать своего отчаяния. Никогда. В любой, даже самой безнадежной ситуации.
А ситуация, как ни крути, была безнадежной. Он лежал на каком-то драном пледе в углу комнаты, и в этом углу его надежно удерживал круг древних символов, укрепленный рябиной и ясенем. Прочитанные здесь триады, очевидно, создали тот невидимый барьер, который преодолеть можно только с помощью родового амулета, и то пришлось бы попотеть, распутывая хитросплетения тройной вербализации древней силы. Безнадежно.
Но он все-таки попытался прорваться через барьер, используя сперва звериные триады, потом собственную кровь (благо, кровь из рассеченного виска продолжала лениво стекать по лицу), потом грубую силу, пытаясь когтями левой руки уничтожить часть круга…
- Бесполезно же.
Он поднял взгляд на стоящую в дверях комнаты дриаду. Сел ровно, привалившись спиной к стене. Вытер с лица кровь, и спокойно спросил:
- Пришла позлорадствовать? Или убедиться, что не вырвусь?
- Мы не договорили в Межмирье.
- И с чего ты взяла, что я буду с тобой разговаривать?
- А что тебе делать-то? – развела она руками. – Просто сидеть и ждать смерти?
- Почему нет?
- Тебе наверняка скучно.
- Не успел заскучать.
- Мне прийти попозже?
- Ага.
- Попозже я могу не успеть, - огорченно сказала она. – Они там совещаются, что с тобой делать же. Вдруг быстро придут к соглашению? А я бы хотела узнать…
Он хрипло рассмеялся.
- Что? – недоуменно спросила она.
- Ничего. Смешная ты. Ну ладно, спрашивай.
- Почему смешная?
- Человек бы понял.
- Потому что тебе грозит смерть, скорая и наверняка жестокая, а я настаиваю на своем желании получить ответы?
- Ты небезнадежна. Валяй, спрашивай.
- Зачем ты ломаешь клетки Драконов?
- Чтобы их выпустить.
- Это тоже был сарказм?
- А зачем вы заперли Драконов? – вместо ответа спросил разрушитель, прищурившись на нее.
- Чтобы они не искажали мир, - уверенно ответила дриада.
- Каким образом они его искажают?
- Ну… они… соединяют его с людьми. Как-то так.
- Так зачем же вы заперли Драконов?
- Чтобы уничтожить людей, - слова вырвались сами собой, и Кэй вздрогнула от своего собственного тона. Словно ответила не она, а кто-то более древний, более… жесткий.
- Да, - просто сказал он. А Кэй, словно оправдываясь, резко продолжила:
- Потому что они уничтожают свой мир!
- Да.
- А если они все и окончательно потеряют связь с миром – их род зачахнет, как засыхает дерево, лишенное притока воды!
- Да.
- Драконы – это… это…
- Драконы – это человеческая способность любоваться миром, - сказал разрушитель, и в голосе его явственно прозвучал гнев. – Способность им восхищаться. Замечать красоту каждого мгновения. И способность творить, между прочим.
- Да, но…
- Вы, стихийные, не умеете творить. Украшения на тебе – кто их делал? Люди? А ты их носишь потому, что они красивые, верно? А рисовать ты не пробовала? Ведь не пробовала да?
- Эй! Ну, знаешь!..
- А ты читала стихи, которые пишут люди? Книги? Слушала песни? Да ты вообще хоть раз сидела у окна, просто глядя на закат?
- Что за глупости?
- Глупости?! Без людей миром некому любоваться – ты не думаешь, что мир создал людей именно для этого? Чтобы были те, кто его любит, кто замечает красоту заката и восхода, кто замирает от восторга, прикоснувшись в мягкой шерсти собаки или стоя на вершине горы, когда под ногами у тебя вершины сосен и облака? Стихийные не любят мир.
- Мы…
- Вы его цените. Как то, что дало вам жизнь. Но не любите. Хотя…
- Что?
- Вы же тоже заразились от людей человечностью – неужели ты не видишь?
- Что?! Вот это точно бред!
- Серьезно? А мстительность вашего оперативника? Твой страх? И разве твои друзья за тебя не беспокоятся? О, кстати – у тебя есть друзья?
- Есть, конечно! И это нормально – беспокоиться за друзей!
- Да. Еще как нормально! Но у стихийных духов, существ с разумом и без эмоций, друзей попросту быть не должно. Когда вы стали объединяться в стаи? Не тогда ли, когда в мире появились люди, внеся в мир иррациональную человечность?
- Ты… ты всё врешь! – он шарахнулась назад, глядя мимо него невидящими глазами. – Ты врешь… чтобы меня смутить!
- О, а ты прямо и смутилась? Человеческая эмоция. А если бы ты слышала песни заточенных Драконов, ты бы меня поняла. Они поют, заточенные под вашими Деревьями – поют и зовут на помощь. И мы, потомки не только зверья, но и потомки людей – мы не можем бросить их в беде. Даже рискуя собой. Поэтому… иди отсюда, красавица, и не беси меня.
- Эй, обнаглел?! Еще и командует! Никуда я не пойду!
- Ну не ходи, - он пожал плечами, остыв так же мгновенно, как и завелся. И, демонстративно закрыл глаза, показывая, что разговор окончен.
Дриада постояла немного, глядя на разрушителя.
Потом молча развернулась и вышла.
Пришла в комнату, где Котори обычно варил кофе, села на подоконник и стала смотреть в окно.
За окном качали тонкими веточками деревья – общались с ветром. Это было… красиво?
Кэй прислушалась к своим ощущениям. Это было привычно разговор деревьев.
Она посмотрела на небо. Там плыли облака, белые и пушистые, как тополиный пух. Красиво?..
И в этот момент она снова услышала тихую песню.
Песня доносилась из-под корней ее Дерева – поэтому у нее в голове звучала едва-едва, но этого хватало, чтобы почувствовать боль и отчаяние, заключенное в мелодии.
Она не сразу поняла, что по ее щекам текут слезы.
Рассеянно смахнула их с кожи…
И подумала, что не хочет, чтобы Бродяга умирал.
Мысль была новой и странной.
Иррациональной.
Человеческой.
07.03.18
-
-
08.03.2018 в 07:57