Город на краю мира - окончание

[Альвар]

Сон
Ночь и погоня, погоня и ночь, и темный плащ бьется за спиной крыльями ангела… ангела смерти?.. ангела-хранителя?..
Хриплое дыхание отдается в ушах – чье дыхание?.. монстра?.. моё?..
Мы несемся, скользим, летим по ночным улицам этого проклятого Города, хитро закрученного в Вечность, и краем глаза я вижу тени, пленными бабочками бьющимися в паутине этой Вечности.
Тень доктора треплет по голове тень собаки – уличного пса самого бандитского обличья – и собачья тень неуклюже поднимается на задние лапы… нет, на ноги, и её силуэт коверкается, ломается, словно чьи-то е очень умелые пальцы лепят из него человека…
Тень демона что-то отчаянно кричит тени ангела – а ангел уже почти понял, почти запомнил, почти… почти…. Но сухо щелкает выстрел, и тень демона расплескивается по мостовой черными птичьими перьями…
Тень русалки волшебным пением заманивает путников под скалистый утес, над которым колышет головами тень многоголовой гидры…
Две одинаковые тени сидят напротив друг друга, и их холодные взгляды превращают всё вокруг в не менее холодный камень…
Тень лисы снимает маску – а под ней смеется лисьим прищуром вторая маска, и тихий лисий смех дробно сыплется на мостовую…
И над всем этим, на грани слышимости, на грани понимания, звучит чей-то до боли знакомый голос: «А ты? Кто ты? Зачем ты здесь?»
А потом по улице аккуратно цокают каблучки, и Дорис идет мне навстречу… нехорошо идет, целеустремленно… и взгляд у неё нехороший – никакой. Я опускаю взгляд и вижу в её руке ритуальный кинжал с ослепительно полыхающим лезвием…
Не надо, Дорис…

Золотисто-желтое поле смыкается на горизонте с сочно-голубым небом, по которому плывут белые облака. Скоро вечер, и на западе, куда неспешно опускается солнце, по небу начинают разливаться нежные розовые и кремовые тона, приглашая остановиться и полюбоваться подкрадывающимся закатом. Воздух напоен прохладой, которую ветерок несет от близкого озера, и цикады по-прежнему звенят негромко и монотонно.
Цвета, запахи, звуки… их так не хватает там, где я сейчас… Хорошо, что этот сон, этот уголок памяти… сон?!
И цвета начинают блекнуть выцветать, осыпаться, возвращая меня в черно-белый мир Города на краю мира…




07

Проснувшись, я натянул брюки и, накинув на плечи рубашку, подошел к окну. Пелена сна слетела с меня довольно быстро, оставив после себя слабую горечь неизвестной потери… и четкую уверенность в том, что первой подозреваемой является все-таки Дорис. Она была связана со всеми жертвами, с ней назначались свидания, у неё не было алиби…зато были возможности. Хотя с мотивами по-прежнему был полный провал – именно поэтому я еще надеялся, что ошибаюсь. Но… бритва Оккама – не последний инструмент в нелегком деле детектива. Зачем множить сущности, как говорил один из моих наставников. Да, но…
- Неужели это всё-таки вы, Дорис?.. – пробормотал я себе под нос, глядя на серые улицы.
Ми размышления прервал деликатный стук в дверь.
- Войдите, - пригласил я, застегивая рубашку. В комнату вошел Генри Сайберг.
- Доброе утро, детектив, - чуть приподнял он шляпу, здороваясь. – Комиссар просила передать, что мистера Арпеджио выпустили сегодня утром. Если он вам нужен – ищите его в баре, скорее всего.
- Да-да, мистер Арпеджио, - рассеянно кивнул я. – Это потом. Сайборг, у меня есть подозреваемый в убийстве О‘Нила.
- Комиссар будет довольна, - спокойно сказа он. - Вы ей сообщили?
- Нет. Пока нет. Вначале мне нужно убедиться, что я не ошибся. Вы составите мне компанию?
- Почту за честь, – коротко кивнул он.
Выходя, я бросил взгляд на фотографию Дорис, лежащую на моем столе. Дорис улыбалась.

Пока я ждал Сайберга, которому надо было переброситься парой слов с хозяином гостиницы насчет какой-то мелкой кражи, я успел выпить чашечку кофе в маленьком кафе у гостиницы. Но вкуса кофе я не почувствовал – все мысли были заняты Дорис и ритуальными убийствами. Мотив – вот что не давало мне покоя. Зачем?! Дорис, милая застенчивая официантка Дорис никаким образом не была похожа на злобного маньяка, сошедшего с ума на религиозной или мистической почве. С другой стороны, в жизни маньяки и не выглядят маньяками, не роняют пену изо рта, не трясут святыми символами направо и налево…

Когда мы с Сайбергом шли к дому Дорис, мне показалось, что за нами кто-то следит. Пару раз я обернулся, но никого не заметил. Впрочем, мысли об этом быстро вылетели у меня из головы – по мере приближения к дому Дорис я нервничал всё сильнее.

Дорис была дома – сидела перед зеркалом и прихорашивалась. Красила губы, глаза, скулы… наводила макияж – кажется, так это называется у женщин. При виде меня она смущенно потупилась и стрельнула глазками:
- О, детектив, какой сюрприз!
Сайбергу же достался лишь равнодушный кивок. В другое время это бы мне польстило. Но, увы, не сегодня.
- Я по делу, Дорис, - как можно спокойнее сказал я.
- Да?
- Мне нужно обыскать вашу комнату.
Дорис удивленно округлила глаза:
- Ну… пожалуйста. Но ради бога, детектив, что вы хотите тут найти?
- Оружие, которым убили Мартина О‘Нила и доктора Штейна, - прозвучало довольно сухо, и выражение её лица сменилось на обиженно-озадаченное:
- Это шутка?
- Увы, нет.
Она еще раз посмотрела на меня, на Сайберга, снова на меня… и демонстративно отвернулась к зеркалу:
- Обыскивайте, детектив. Но так и знайте – я на вас обиделась!¬
Сайберг посмотрел на меня, я кивнул, и мы принялись за обыск. Методично и тщательно мы перетряхнули шкафы, полки, осмотрели все углы, простучали стены… Дорис всё это время демонстративно продолжала краситься, не обращая на нас внимания. Я исподтишка поглядывал на неё, ища признаки беспокойства – тщетно. Или она очень умело скрывала свои чувства… или я ошибся, и она была ни при чем.
Я уже почти уверился в своей ошибке и раздумывал, как бы надежнее загладить свою вину перед Дорис, как из кучи тряпок в шкафчике под моими руками выпал довольно тяжелый сверток. Я поднял его, развернул… и почувствовал, как по спине бегут мурашки.
В моих руках, завернутый в запятнанные кровью тряпки, лежал ритуальный кинжал. Кинжал с чуть изогнутым лезвием, зазубрины у основания, полукруглая крестовина…и форма, неуловимо напоминающая о чем-то древнем и хищном.
- Всё-таки это были вы… - сокрушенно пробормотал я. Дорис не оборачиваясь фыркнула:
- Глупая шутка! Неужели вы думаете?..
- Дорис.
Она обернулась – порывисто, по-детски показывая, что делает мне одолжение… и замерла, глядя на кинжал в моих руках. Лицо у неёстало странно неподвижным, как у восковой куклы.
Я положил кинжл на стол и подошел к ней.
- Я видел фото убитого журналиста. В его руке была зажата лента – такая, какие ты носишь в своих волосах. Именно с тобой должен был встретиться Мартин – я нашел это в его записях. Зачем ты сделала это, Дорис?!
Когда она заговорила, голос её был ровным и пустым, таким же пустым, как её взгляд:
- Он был из тех, кто помнит. Он искал путь и хотел сбежать. Я должна была ему помочь. Я должна.
- Почему должна, Дорис? – настойчиво спросил я.
- Должна. Помочь уйти – а потом спрятать кинжал и убить себя.
- Зачем?! – это было похоже на ночной кошмар – ожившие бредни мертвого журналиста, пересказанные по секрету в участке арестованным хулиганом.
Они тут все сошли с ума?! Всем городом. Всем этим проклятым бесцветным городом, просто свихнулись без солнца, без сочной зелени весенней листвы, без ярких красок закатного неба… Как можно оставаться нормальным в этом мире блеклых силуэтов, вечно шелестящего дождя и приглушенных звуков?..
- Зачем, Дорис?!
- Чтобы забыть. До следующего уходящего.
- Не будет следующего.
Я вздрогнул, услышав голос Сайборга. Как-то я пропустил момент, когда он взял со стола кинжал и двинулся ко мне. А он тем временем продолжил, задумчиво оглаживая лезвие большим пальцем:
- Мы не зря привели эту человеческую душу в наш мир – он нашел способ, которым сбегали эти мерзавцы. А теперь мы уничтожим и этот способ… и больше ненужную душу.
Он сделал еще шаг и замахнулся кинжалом. Я машинально прикрыл собой Дорис, вскидывая руки навстречу оружию…
Но в этот момент хлопнула дверь, и в комнату вбежал Рэй Арпеджио. Ему хватило одного взгляда, чтобы оценить обстановку – он наверняка какое-то время уже подслушивал за дверью – и он прыгнул на спину Сайборгу, вцепившись в руку с кинжалом.
Судя по всему, многочисленные неприятности давно научили музыканта драться не по правилам. Он, едва не порезавшись, ухватился за лезвие кинжала и рванул, резким движением выворачивая оружие из пальцев Сайберга. Одновременно гитарист со спины вцепился левой рукой в его горло – жестко, жестоко – и из-под ногтей брызнула кровь.
Дорис, словно очнувшись, ахнула, когда выпавший кинжал со стуком упал на пол. Гитарист рысью соскользнул со спины Сайберга и попытался подхватить кинжал, но не успел. Сайберг яростно взревел и, ухватив его за шкирку, швырнул в стену с такой силой, что Рэй сполз на пол, ошалело мотая головой. Сайберг не дал ему подняться – подскочил, ударил ногой, за ворот вздернул с пола, добавил кулаком раз, другой, третий, и снова швырнул на пол. В этот раз музыкант не пошевелился – остался лежать, уткнувшись лицом в руки. Сайберг вытер шею, где пальцы музыканта оставили глубокие царапины, и повернулся ко мне. Дорис тихо ойкнула и схватила меня за руку.
- Душу?.. – замороженно переспросил я. – Что значит – ненужную душу?!
- Человеческую душу, - ответила вместо Сайберга комиссар Шардон, заходя в комнату вместе со своим помощником. - Только вы здесь человек, детектив. Но вы ведь и сами это поняли, не так ли?
Душу…
Человеческую душу…
Слова звучали в голове оглушающим набатом, и сквозь его гул я равнодушно смотрел, как помощник комиссара подходит к неподвижному музыканту, грубо заламывает ему руки и защелкивает на запястьях наручники. Смотрел, как Сайберг поднимает с пола кинжал и внимательно его разглядывает, пальцами едва касаясь лезвия.
…Представьте себе мир-тюрьму, детектив…
…мир-тюрьму…
Слова гитариста эхом пронеслись в моем сознании, и я словно очнулся.
- Значит, это правда… насчет тюрьмы? – спросил я не то себя, не то комиссара. Комиссар усмехнулась:
- Мартин О‘Нил был оборотнем, как и его дочь, кицуне Мэй. Обычное дело – съели кого не надо Сильвия Альберини – сирена, потопившая правительственный корабль ради то ли золота, то ли прекрасного принца. Ноэль – проштрафившийся ангел-хранитель, его «сестра» Шелли – гидра, много лет разбойничавшая в лесах рядом со столицей. Этот.., - она кивнула на начавшего приходить в себя музыканта. - Демон, любивший лезть не в свои дела.
- А вы? – спросил я, едва проталкивая слова через вмиг пересохшее горло.
- Я…
Она задумалсь.
- Человек? – уточнил я. - Или существо?
- Ни то, ни другое, - она весело посмотрела на меня и подмигнула. - Мы – Стражи. Охранники, чьи обязанности - следить за заключенными, а единственное развлечение – травить помнящих… тех, кто знают, что потеряли. С остальными чертовски скучно, детектив. Даже убивать их неинтересно – ничего не понимают.
Она говорила об этом так просто и обыденно…
Знаете, что-то вроде: «Да, ад существует, и вы сейчас в аду… и, кстати, сварите мне кофе, пожалуйста, черный, без сахара…»
Бред… бред-бред-бред!
-Это бред, - пошептал я, пятясь от неё. - Этого не может быть на самом деле!
Она посмотрела сквозь меня и улыбнулась чему-то своему:
- Ах, этот просветленный ангел!.. Даже не помня и не понимая, он знал главное – как уничтожить ритуальный кинжал, выпускающий на волю пленные сущности.
- Что вы?..
«…имеете в виду?!» - не успел спросить я.
Сайберг, о котором я почти забыл, шагнул вплотную и вогнал в мою грудь ритуальный кинжал. Тихо прошелестела прорезанная ткань пиджака и рубашки, неприятно хрустнули мышцы, и лезвие, ощутимо царапнув ребро, нащупало гулко стучащее сердце.
Кажется, Дорис отшатнулась и двумя руками зажала себе рот, чтобы не закричать.
Томительные пару мгновений я ощущал лезвие в своем сердце, а потом Сайберг резко выдернул кинжал. Кровь хлынула неохотно, но густо, мигом залив рубашку и пиджак. Ноги отказались держать, и я начал оседать на пол, пытаясь ухватиться за Сайберга в поисках опоры.
- Как уничтожить ритуальный кинжал? - проговорила – почти пропела – комиссар. - Осквернить его чужой кровью. Человеческой кровью.
Кинжал в руках Сайберга на миг полыхнул огнем, и тут же разом проржавел и рассыпался в пыль вместе с рукоятью.
Сайберг брезгливо отряхнул с ладони ржавчину и оттолкнул мои цепляющиеся за него руки.
Я повалился на пол – и дальше ниже, глубже, туда, где нет ничего кроме плывущих вокруг теней призрачных шепотов… и вкрадывающихся в забвение голосов.

- Проклятье здешних обитателей – не видеть очевидного, - кажется, это был голос комиссара. - Поэтому и нужен был человек. Спасибо за работу, детектив. И - прощайте.

Комиссар? Кто такой комиссар? Или… такая? Вот снова она.

- Не повезло тебе, Рэй. Эта душа вернулась в свой человеческий круговорот, а ты снова не сумел сбежать.
- Ничего, в следующий раз…

Этот голос злой и отчаянный. Чей? Не вспомнить…
Но смеющийся голос комиссара всё ещё узнаваем:
- Упрямый.
Гулко грянул выстрел. И – еще один голос, металлический голос существа, созданного гениальным ученым:
- А что с девушкой?
- Как обычно. Незачем ей всё это помнить.
- Понял.
Снова звук выстрела, звук падения чего-то тяжелого…
Все погружается во тьму как в омут, и над беспокойной поверхностью этого омута рябью пробегает эхо чужого голоса:
«Только вы здесь человек, детектив. Но вы ведь и сами это поняли, не так ли?»
А потом тьма накрывает с головой, и это не страшно. Это тепло и уютно.
Потому что я, наконец-то, дома.

…
…
…
…
…
Солнце вставало медленно и неохотно, вползая на небосвод с грацией сонной улитки. Серые сумерки неохотно разбредались по подворотням, чтобы не уходить, а просто спрятаться до вечера, когда настанет пора снова затопить улицы серой мглой. Город медленно выступал из предрассветной тьмы – небо, крыши, дом, улицы… Город сонно хмурился и не желал выбираться из-под мокрой пелены серого монотонного дождя. Очередное утро. Очередной день. Песчинка вечности в часах безвременья.
Всё шло своим чередом.
По улице шагал Генри Сайберг, попыхивая трубкой и то и дело передергивая плечами, когда дождь попадал ему за ворот.
В лаборатории гениальный ученый Хэнг Айгор что-то сосредоточенно записывал в тетрадь, поглядывая на реторту, где шла бурная реакция.
Журналистка Мэй О’Нил, что-то прикидывая, сосредоточенно разглядывала карту города.
В баре «Одинокий спрут» поет певица Сильвия Альберини, постреливая глазками в сторону мужчин, отдавая предпочтение одиноким и презентабельным.
Ей аккомпанирует гитарист Рэй Арпеджио – сегодня в его взгляде особенно много безнадежности и злого отчаяния.
За стоиком у окна разговаривают Шелли и Ноэль Гордон – кажется, сестра снова что-то выговаривает игроку, а тот неумело отмахивается и прячет покрасневшие от бессонной ночи глаза.
Официантка Дорис приносит им поднос с завтраком и мило улыбается Ноэлю – впрочем, это профессиональное, никакой симпатии, что вы!..
Всё как обычно, как в любой день этой вечности в Городе на краю мира.
Я слышал, что его называют Городом вечной ночи.
Город вечной ночи…
…где обнаружить тело на мостовой - в порядке вещей,
не видя причин, не зная, что или кто за этим стоит.
Город, где тайному всегда помогут стать явным.
Город вечной ночи.
Город, где неприятности ходят по пятам.
Как и в любом из тысяч городов этого гребаного мира, каждый здесь наверняка не так прост, как может показаться на первый взгляд…

Город вечной ночи… откуда мне так много известно о нем?

…Из дневника, который я обнаружил в своем номере сразу по приезду в этот город.



Апрель-май 2016

@темы: тексты

Comments

[Леди дракоша]

Завораживающий рассказ. Спасибо!

[Альвар]

на здоровье

[Serenity~]

великолепно, еще раз спасибо )
правда, я несколько раз запуталась в реальностях, пока читала))
но блин, оно.. вкусно)

[Альвар]

несколько раз запуталась в реальностях,

любимая фишка) обожаю множественность реальностей и банальные петли времени)))

[Serenity~]

обожаю множественность реальностей и банальные петли времени)))

ну вот да ))) это затягивает))
надеюсь еще что-нибудь подобное почитать))