aka Тёмный
...
Темнота шелестела дождем. Мелким, надоедливым дождем, который пробирался под одежду, настойчиво лез в глаза, и медленно, но верно превращал равнину в непролазное болото. Пробираться через эту грязь будет чертовски паршиво как беглецу, так и преследователям. Впрочем, если это и утешало, то не слишком…
Тенпо усмехнулся своим мыслям, и провел ладонью по лицу, смахивая воду. Некогда рефлексировать, нужно вставать и идти. Он было приподнялся, но от неловкого движения левая рука взорвалась резкой болью, и Тенпо прикусил губы, чтобы не выдать себя стоном. Так, ладно… позволим себе еще минуту отдыха.
…
…Дурная привычка – прикрывая отряд, вырываться далеко вперед, - в этот раз вышла ему боком. Взрыв накрыл неосторожного командира вместе с окружавшими его ёкаями. «На самом пороге Врат, - успел он подумать. – Значит, ребята ушли…»
А потом был удар и темнота.
…Открыв глаза, он лениво удивился, что жив. А потом над ним склонилась девушка-ёкай, и он удивился ещё раз.
- Не пытайтесь подняться, пожалуйста, - сказала девушка. – Ваши раны еще не затянулись, а вы пригодитесь нам живым. Хотите пить?
- Хочу, - выдавил он, с трудом разлепив пересохшие губы.
…У девушки-ёкая были длинные каштановые волосы, заплетенные в косу, и девушка забавно огорчалась, когда при смене повязок ему не удавалось сдержать стон,
.. Иногда приходил рыжеволосый ёкай с татуировками на щеке, и разговаривал с девушкой. Из их негромких бесед было ясно, что девушка влюблена в ёкая по уши, причем одновременно боится его до дрожи в коленках, что рыжеволосый – главарь местной ёкайской шайки, и что он сам не знает, что делать с офицером Западной армии, утащенным с поля в горячке боя – то ли использовать его как прикрытие, то ли запытать, выясняя планы и укрепления армии Тенкай.
Тенпо молчал, улыбался, и делал вид, что слишком слаб, чтобы шевельнуть хоть пальцем.
… Спустя неделю он смог подняться на ноги – и тут же попытался сбежать. В результате обнаружились две вещи – что он понятия не имел, где находится, и что пока не в состоянии уйти от преследования. Его вернули, и девушка-ёкай долго и огорченно выговаривала ему, перевязывая старые и новые раны…
… Нынешняя попытка побега была четвертой – и наверняка последней.
«Или найду своих… или убьют. Достал я их, кажется…» - равнодушно подумал Тенпо, подытоживая обрывки своих воспоминаний.
Дождь шелестел, а сознание отстраненно взвешивало варианты.
Минус. Он так и не привык обходиться без очков, потерянных, видимо, еще при взрыве.
Плюс. Кажется, в этот раз он забрался достаточно далеко, и местность начала приобретать знакомые очертания – он уже хотя бы предполагал, где могут находиться Врата.
Минус. Даже найдя Врата, придется ждать спуска какой-нибудь группы.
Плюс. У Врат ёкаи поостерегутся развивать бурную активность.
Минус. Левая рука не действует, патроны в прихваченном у ёкаев револьвере закончились.
Плюс. Пока он на свободе.
Минус. Ночь, дождь, нихрена не видно.
Плюс. Ночь, дождь, нихрена не видно.
Тенпо запрокинул голову, ловя губами мелкие капли дождя.
«Интересно, меня ещё ищут, или давно записали в потери?..»
Где-то не так уж далеко перекликались преследователи.
«Так… подъем!»
И Тенпо поднялся на ноги, слизывая с прокушенных губ капли дождя.
У дождя был привкус железа…
…
…
…
Вода была теплой и горькой. Он глотнул и закашлялся.
- Осторожно, - сказали где-то рядом. – Куда ты опять ему чашку суешь, придурок?
- Больным пить надо много, я слышал где-то, - отозвался другой голос прямо над ним. – Если твое святейшество такой умный, может сам что-нибудь сделаешь? Я думаю, он пить хочет после лихорадки.
«Это я после лихорадки, - подсказало возвращающееся сознание. – Это я пить хочу… Или не хочу?..»
- Не хочу… я… пить, - голос был чужой и отвратительно слабый. Он невольно поморщился, откашлялся, и хрипло сказал, открывая глаза: - Лучше закурить дай, а то я с последнего спуска…
…
- Очнулся! – с облегчением сказал Годжо, и снова подсунул чашку с чаем открывшему глаза ёкаю. – Пей, Хаккай. сейчас Гоку ужин притащит с кухни.
- Спасибо, Годжо, - Хаккай отодвинул чашку, и сел на кровати. – Долго я… тут?
- Со вчерашнего вечера, - полукровка попытался уложить его обратно. – Да ты лежи, чего вскакиваешь, лихорадка, она штука неприятная.. Ляг, я сказал.
- Спасибо, я в порядке, - голос хлестнул негромко, но резко, и Годжо невольно убрал руки.
Взгляд Хаккая из-под упавшей на глаза челки был непривычен – не обычная безмятежная зелень, и не холодная ярость ёкая, нет. Спокойная уверенность опасной стали. Словно клинок, до этого скрытый в темноте, на миг выскользнул из мягких объятий ножен, демонстрируя холодное лезвие… И отражением стали – улыбка на заострившемся от болезни лице.
Годжо замер, не в силах отвести взгляд от этой улыбки – чужой, но настолько знакомой, ломающей что-то в самой глубине души, что становилось почти осязаемо больно…
- Ура, Хаккай встал! – раздалось с порога, и в комнату ворвался Гоку. – Хаккай, Хаккай, ты ужинать будешь? У них там на кухне такие пирожки! Санзо, можно я побольше пирожков закажу? Можно, можно, а?
- Можно, - ворчливо сказал Санзо, откладывая газету. – Годжо, чего встал? Иди, помоги мартышке ужин принести.
- А.. ага, - очнулся Годжо и, широко улыбнувшись Хаккаю, выскочил из комнаты вслед за радостно умчавшимся Гоку.
Санзо встал со стула и подошел к сидящему на кровати ёкаю.
- Ты на самом деле в состоянии встать, или геройствуешь? – мягко спросил он, глядя на Хаккая сверху вниз.
- Геройствую, - усмехнулся тот. – Но встать в состоянии. Утром выезжаем, да?
- ..Да, - после короткого молчания согласился Санзо.
С подоконника раздалось радостное «Кью!», и на колени ёкаю спикировал белый дракончик. Хаккай улыбнулся немного по другому, и погладил шею Хакурю. Тот уткнулся мордочкой в его ладонь и заворковал.
Санзо хмыкнул, и вернулся к своей газете в ожидании ужина.
А в голове у него настойчиво вертелись две мысли. Первая – что Хаккай даже не попытался извиниться за беспокойство, причиненное его болезнью. Дурацкая привычка извиняться, всегда раздражавшая Санзо – но её отсутствие неожиданно беспокоило, как соринка в глазу.
И вторая мысль – почему ему показалось, что глаза у его шофера не зеленые?...
15.03.10
Темнота шелестела дождем. Мелким, надоедливым дождем, который пробирался под одежду, настойчиво лез в глаза, и медленно, но верно превращал равнину в непролазное болото. Пробираться через эту грязь будет чертовски паршиво как беглецу, так и преследователям. Впрочем, если это и утешало, то не слишком…
Тенпо усмехнулся своим мыслям, и провел ладонью по лицу, смахивая воду. Некогда рефлексировать, нужно вставать и идти. Он было приподнялся, но от неловкого движения левая рука взорвалась резкой болью, и Тенпо прикусил губы, чтобы не выдать себя стоном. Так, ладно… позволим себе еще минуту отдыха.
…
…Дурная привычка – прикрывая отряд, вырываться далеко вперед, - в этот раз вышла ему боком. Взрыв накрыл неосторожного командира вместе с окружавшими его ёкаями. «На самом пороге Врат, - успел он подумать. – Значит, ребята ушли…»
А потом был удар и темнота.
…Открыв глаза, он лениво удивился, что жив. А потом над ним склонилась девушка-ёкай, и он удивился ещё раз.
- Не пытайтесь подняться, пожалуйста, - сказала девушка. – Ваши раны еще не затянулись, а вы пригодитесь нам живым. Хотите пить?
- Хочу, - выдавил он, с трудом разлепив пересохшие губы.
…У девушки-ёкая были длинные каштановые волосы, заплетенные в косу, и девушка забавно огорчалась, когда при смене повязок ему не удавалось сдержать стон,
.. Иногда приходил рыжеволосый ёкай с татуировками на щеке, и разговаривал с девушкой. Из их негромких бесед было ясно, что девушка влюблена в ёкая по уши, причем одновременно боится его до дрожи в коленках, что рыжеволосый – главарь местной ёкайской шайки, и что он сам не знает, что делать с офицером Западной армии, утащенным с поля в горячке боя – то ли использовать его как прикрытие, то ли запытать, выясняя планы и укрепления армии Тенкай.
Тенпо молчал, улыбался, и делал вид, что слишком слаб, чтобы шевельнуть хоть пальцем.
… Спустя неделю он смог подняться на ноги – и тут же попытался сбежать. В результате обнаружились две вещи – что он понятия не имел, где находится, и что пока не в состоянии уйти от преследования. Его вернули, и девушка-ёкай долго и огорченно выговаривала ему, перевязывая старые и новые раны…
… Нынешняя попытка побега была четвертой – и наверняка последней.
«Или найду своих… или убьют. Достал я их, кажется…» - равнодушно подумал Тенпо, подытоживая обрывки своих воспоминаний.
Дождь шелестел, а сознание отстраненно взвешивало варианты.
Минус. Он так и не привык обходиться без очков, потерянных, видимо, еще при взрыве.
Плюс. Кажется, в этот раз он забрался достаточно далеко, и местность начала приобретать знакомые очертания – он уже хотя бы предполагал, где могут находиться Врата.
Минус. Даже найдя Врата, придется ждать спуска какой-нибудь группы.
Плюс. У Врат ёкаи поостерегутся развивать бурную активность.
Минус. Левая рука не действует, патроны в прихваченном у ёкаев револьвере закончились.
Плюс. Пока он на свободе.
Минус. Ночь, дождь, нихрена не видно.
Плюс. Ночь, дождь, нихрена не видно.
Тенпо запрокинул голову, ловя губами мелкие капли дождя.
«Интересно, меня ещё ищут, или давно записали в потери?..»
Где-то не так уж далеко перекликались преследователи.
«Так… подъем!»
И Тенпо поднялся на ноги, слизывая с прокушенных губ капли дождя.
У дождя был привкус железа…
…
…
…
Вода была теплой и горькой. Он глотнул и закашлялся.
- Осторожно, - сказали где-то рядом. – Куда ты опять ему чашку суешь, придурок?
- Больным пить надо много, я слышал где-то, - отозвался другой голос прямо над ним. – Если твое святейшество такой умный, может сам что-нибудь сделаешь? Я думаю, он пить хочет после лихорадки.
«Это я после лихорадки, - подсказало возвращающееся сознание. – Это я пить хочу… Или не хочу?..»
- Не хочу… я… пить, - голос был чужой и отвратительно слабый. Он невольно поморщился, откашлялся, и хрипло сказал, открывая глаза: - Лучше закурить дай, а то я с последнего спуска…
…
- Очнулся! – с облегчением сказал Годжо, и снова подсунул чашку с чаем открывшему глаза ёкаю. – Пей, Хаккай. сейчас Гоку ужин притащит с кухни.
- Спасибо, Годжо, - Хаккай отодвинул чашку, и сел на кровати. – Долго я… тут?
- Со вчерашнего вечера, - полукровка попытался уложить его обратно. – Да ты лежи, чего вскакиваешь, лихорадка, она штука неприятная.. Ляг, я сказал.
- Спасибо, я в порядке, - голос хлестнул негромко, но резко, и Годжо невольно убрал руки.
Взгляд Хаккая из-под упавшей на глаза челки был непривычен – не обычная безмятежная зелень, и не холодная ярость ёкая, нет. Спокойная уверенность опасной стали. Словно клинок, до этого скрытый в темноте, на миг выскользнул из мягких объятий ножен, демонстрируя холодное лезвие… И отражением стали – улыбка на заострившемся от болезни лице.
Годжо замер, не в силах отвести взгляд от этой улыбки – чужой, но настолько знакомой, ломающей что-то в самой глубине души, что становилось почти осязаемо больно…
- Ура, Хаккай встал! – раздалось с порога, и в комнату ворвался Гоку. – Хаккай, Хаккай, ты ужинать будешь? У них там на кухне такие пирожки! Санзо, можно я побольше пирожков закажу? Можно, можно, а?
- Можно, - ворчливо сказал Санзо, откладывая газету. – Годжо, чего встал? Иди, помоги мартышке ужин принести.
- А.. ага, - очнулся Годжо и, широко улыбнувшись Хаккаю, выскочил из комнаты вслед за радостно умчавшимся Гоку.
Санзо встал со стула и подошел к сидящему на кровати ёкаю.
- Ты на самом деле в состоянии встать, или геройствуешь? – мягко спросил он, глядя на Хаккая сверху вниз.
- Геройствую, - усмехнулся тот. – Но встать в состоянии. Утром выезжаем, да?
- ..Да, - после короткого молчания согласился Санзо.
С подоконника раздалось радостное «Кью!», и на колени ёкаю спикировал белый дракончик. Хаккай улыбнулся немного по другому, и погладил шею Хакурю. Тот уткнулся мордочкой в его ладонь и заворковал.
Санзо хмыкнул, и вернулся к своей газете в ожидании ужина.
А в голове у него настойчиво вертелись две мысли. Первая – что Хаккай даже не попытался извиниться за беспокойство, причиненное его болезнью. Дурацкая привычка извиняться, всегда раздражавшая Санзо – но её отсутствие неожиданно беспокоило, как соринка в глазу.
И вторая мысль – почему ему показалось, что глаза у его шофера не зеленые?...
15.03.10
@темы: saiyuki, тексты, saiyuki gaiden
-
-
15.03.2010 в 20:25-
-
15.03.2010 в 20:33спасибо
-
-
15.03.2010 в 20:58-
-
15.03.2010 в 21:57но если оно попало в строку - это то, чего я добивался)
-
-
15.03.2010 в 22:14Клево у тебя получаются такие повороты сюжета ^__^
Минус. Ночь, дождь, нихрена не видно.
Плюс. Ночь, дождь, нихрена не видно.
И вот это, даааа^___^
-
-
15.03.2010 в 22:35мр, домо)
-
-
15.03.2010 в 22:41кушу! оно ... оно шикарно, ну почему ты не веришь?
-
-
15.03.2010 в 22:43-
-
15.03.2010 в 22:45-
-
15.03.2010 в 22:53-
-
15.03.2010 в 23:35-
-
16.03.2010 в 01:48-
-
16.03.2010 в 07:38спасибо)
-
-
16.03.2010 в 08:45попытка прошлой жизни пробиться сквозь бренную оболочку в критический момент или просто кошмар...
а всё-таки Тенпо мне нравится больше Хаккая. имхо.
-
-
16.03.2010 в 22:21для меня они очень схожи, в моем фаноне.
просто.. японка же МИнекура -и имхо, над хаккаем очень сильно довлеет долг. именно долг в японском смысле.
ну и неуруавновешенный он сильно.
но и тенпо тоже.. вспыльчивей кенраена, ка ктот сам признавал..
так что..
а кто больше нравится - это я просто сказать даже не могу) у меня всё зависит от сиюминутного настроения)
-
-
17.03.2010 в 09:43мне весь Гайден больше по душе, хотя они все там умерли. обезьяна не в счёт, он мелкий.
интересно, по окончании манги Минекура и этих прихлопнет? как считаешь?
-
-
17.03.2010 в 22:35а они хоть и умерли, но все ранв как-то.. меня он позитивит. то ли потому, что когда читал - уже знал, что умрут (сказали же что перерождения - а раз так, то надо сперва умереть), и не было неожиданностью.. не знаю.
а про этих.. ммм.. вот честно без понятия. сам размышлял сколько раз по этому поводу, писал задумчивые фанонные тексты по поводу "после победы", но так и не решил для себя)