Бог и кицуне.
Дорога привольно раскинулась на зеленеющих холмах. Ей, дороге, было безразлично, кто топчет её бурую пыль – люди, звери или какие-нибудь суетливые муравьи.
А он всё-таки был почти бог – поэтому при виде толпы посреди деревенской улицы даже не замедлил шаг. Только едва заметно поморщился – от толпы невыносимо воняло злобой и гаденьким страхом.
Впрочем, агрессия была направлена не на него. И можно было спокойно продолжать путь. Толпа даже притихла и чуть расступилась, давая дорогу странному незнакомцу в пыльной дорожной куртке. И он увидел объект этой агрессии.
Тонкая бровь странника удивленно изогнулась:
- И что это тут у нас?
Вопрос был обронен скорее самому себе, но кто-то из толпы ответил:
- Да вот, оборотня поймали.
В центре толпы, упираясь в землю связанными руками, сидел худощавый парень. Или не совсем парень. Или СОВСЕМ не парень – потому что стоящие торчком уши и пушистый хвост могли бы скорее принадлежать лису, чем человеку.
- Оборотня? Хмм…
- Точно! – загалдели из толпы. Лис-оборотень ниже пригнул голову, пряча глаза под упавшей на лицо челкой, и только уши его нервно вздрагивали от выкриков:
- Попался, лис проклятый!
- Забить паршивца!
- Скотину домашнюю мор свалил…
-…Неурожай который год…
- А дочка мельника давешней весной, помните?.. Лисьи чары… Лис похотливый!
- Он виноват!..
- Забить!..
- Камнями гада!..
Странник подошел ближе, остановившись в паре шагов от оборотня. Постоял, посмотрел на ссутуленные лисьи плечи. Оглядел окружающие его лица. Да, эти забьют. И били уже – вон, ссадины на выпирающих ребрах, рана на плече… Небось, всей толпой навалились. С криками, с брызжущей слюной и пеной у оскаленных в ярости ртов. «Забить паршивца!»
Странная вещь… Тонкий неуловимый миг, когда сборище взрослых, в большинстве своем уравновешенных и здравомыслящих, где-то даже умных и добрых людей вдруг превращается в толпу. А толпа не бывает доброй, умной и справедливой. Толпа – тупое животное, воняющее злобой и страхом. Обязательно страхом. Истекающее страхом, как кровью, и прячущее его под грязными повязками слепой агрессии.
Толпа, замершая было перед спокойной уверенностью незнакомца, снова зашевелилась. Человек, стоящий рядом с лисом, со злостью пнул оборотня в бок. Лис вздрогнул всем телом, но не проронил ни звука. Вместо этого его губы растянулись в неожиданной улыбке – веселой, злой …и обреченной. «Пошли вы на%^&!» - говорила эта улыбка. «Да, я сдохну, но воя не дождетесь, сссуки!» - цедила она в оскаленное лицо толпы. И толпа, как и любое животное, понимающая безмолвный язык оттенков и интонаций, - толпа снова начала закипать.
- Я заберу его.
Негромкий скучающий голос странника заставил толпу замереть.
- Вы больше не увидите оборотня. Он никогда не появится ни в ваших, ни в окрестных землях. Простое решение проблемы, не так ли?
Толпа молчала. Молчала недовольно и агрессивно. Толпа не хотела простого решения. Толпа хотела – чтобы камнями. Чтобы ногами и палками, долго и жестоко, чтобы серая дорожная пыль стала красной, и даже капли жизни не осталось в растерзанном теле. Мысли толпы не надо было даже читать – они лежали на поверхности, и странник нехорошо улыбнулся, обводя присутствующих прищуренным взглядом профессионального стрелка.
У него не было оружия. Ни меча, ни арбалета, ни даже кинжала в ножнах. Но тот, кто натыкался на острый взгляд пронзительно зеленых глаз, невольно делал шаг назад. Всё-таки он был почти бог – хотя толпа этого и не знала. Не знала, но чувствовала всей своей звериной шкурой – ведь толпа это зверь, мы же договорились?
Он сделал ещё шаг, и подобрал конец веревки, стягивающей запястья лиса. Взгляд на оборотня – как удар хлыста, и лис, неловко опираясь на связанные руки, поднялся с земли. Толпа не расступилась, но и не напала, парализованная животным страхом перед тем, кто сильнее, кто осмелился отобрать добычу, которая уже корчилась на зубах слепого зверя по имени «толпа».
Путь через толпу – десять шагов. Десять шагов, девять с половиной секунд, сотни взглядов, впивающихся в спину. Девять шагов… восемь… семь… И где-то далеко за спинами – содрогания издыхающей толпы, распадающейся на сердитых, растерянных и недоумевающих людей. Почти людей, снова людей…
…
- Ты правда напустил мор на их скотину?
- Ты придурок или как? Сказок начитался?
- А что там с дочкой мельника? Лисьи чары, хмм?
- Замуж пора этой дуре, чтобы не выдумывала эротических историй…
- Так ты у нас сама невинность, значит?
- Значит.
Странник рассмеялся его вызывающей дерзости, и потянулся дотронуться до пушистого лисьего уха. Оборотень отклонил голову, противясь прикосновению, и улыбка странника стала насмешливой. Он медленно потянул за веревку, до сих пор опутывающую запястья лиса, и тому ничего не оставалось, как сделать шаг вперед. Пальцы странника погладили нервно дернувшееся лисье ухо, потом сжали, дернули, заставив оборотня склонить голову.
- Ты смешной, - почти ласково сказал странник, и лис зло сверкнул глазами:
- Ты!.. ауччч-чч….
Лис тихо заскулил, и перестал огрызаться. Неудобно огрызаться, когда жесткие пальцы ощупывают глубокую рану на плече, и чтобы не завизжать от боли, нужно прикусить губу и зажмуриться.
- Не дрожи, всё уже. Кость цела, сухожилие не задето… Целы ребра? Ну, что молчишь? Ребра тебе не сломали?
- Н-нет… Вроде нет… не успели…
- Хорошо.
- Зачем я тебе?
Странник посмотрел на лиса с задумчивым удивлением. Помолчал, теребя рыжий локон у виска, и протянул:
- Хм-мм… А правда – зачем? Что скажешь?
- Я?!
- Ты.
Лис неловко пожал плечами – мешали связанные руки.
- Тебе нужна ручная зверушка?
- Сдается мне, ручная зверушка из тебя хреновая. Ещё варианты?
- Благородные побуждения и романтическое дрожание души?
- Ч-что?!
- Или я похож на твоего двоюродного горячо любимого племянника?
Новый взрыв смеха заставил выпорхнуть из кустов какую-то мелкую пичугу. Отсмеявшись, странник одобрительно потрепал лиса по волосам:
- Приколист… Может, тебя в цирк продать?
- Нет тут никакого цирка. Может просто отпустишь и забудешь?
- Нельзя, - серьезно сказал странник. – Я же обещал, что ты тут больше не появишься. А я всё-таки почти бог – мне нельзя не выполнять обещания. Иначе весь имидж нафиг, понимаешь?
- Ты меня убьешь.
Он это не спросил – сказал. Негромко и обреченно, ставя точку в бесполезном разговоре. Странник вздохнул, и признался:
- Должен. Быстро и милосердно, заметь. Но, понимаешь… вот не лежит душа, и всё тут! И что делать?
Лис не ответил. Послушно стоял рядом и смотрел в землю, словно говоря – тебе решать. Ты ведь почти бог, не так ли? Почти… бог…
Странник вздохнул, и улыбнулся как-то совершенно по-детски.
- Ладно, ки-цу-не, - беззаботно сказал он. – Пойдешь пока со мной. Знаю я один мир, где ты вполне приживешься.
Лис поднял голову, и странник увидел, что глаза у оборотня ярко-зеленые, совсем как у него. И ещё – что этот злодей оборотень на самом деле всего-навсего угрюмый избитый парнишка, едва держащийся на ногах.
- Ты правда бог? – просто спросил лис.
- Почти бог, кицуне, почти бог!
- А почему почти?
- А по дороге расскажу. Дорога у нас с тобой длинная и трудная. Тебя это пугает?
- Вот ещё. Может верёвку снимешь?
- О, извини, забыл…
- Забыл?!
- Хех, шучу… Мало ли, думал – ещё укусишь. Вы, лисы, звери непредсказуемые!
- А вы, боги, я смотрю, существа пугливые…
- Я тебе ошейник куплю.
- Ладно, буду молчать. А кто такой кицуне?
- Кто-то собирался молчать?..
Дорога привольно раскинулась на зеленеющих холмах. Ей, дороге, было безразлично, кто топчет её бурую пыль – люди, лисы или те, которые боги. Или – почти боги. Какая, в сущности, разница?
30.04.08