[Alvarka]

Потерянная душа

В водной глади отражалось солнце.
Эта фраза всплыла в сознании из ниоткуда и сразу вызвала неприятие.
Почему – глади? Вода отнюдь не была гладкой. По бронзовой воде гуляла рябь, рассыпая вдоль солнечной дорожки зеленоватые блики, оттененные графитом.
Солнце? С чего кто-то вообще взял, что это солнце?.. черная дыра на бледно-латунном небе, окаймленная золотыми сполохами. И таким же золотом в ней прорастал узор. Обломок орнамента плыл и менялся на глазах, заставляя пристальнее вглядываться в глубины солнца-дыры, притягивая, заманивая, приглашая сделать шаг и опрокинуться… куда? В ощетинившуюся рябью воду?..
Она с трудом отвела глаза от солнечного орнамента и огляделась.
Бронза, латунь, медь, золото. Золото, латунь, бронза, медь. И масляно поблескивающий графит в тенях и за углами нарисованного мира. Она моргнула, и мир тоже моргнул, оборачиваясь в трехмерность.
Она стояла под каменной аркой, старой и полуразрушенной. В трещинах камней неопрятно кустился бурый мох, под ногами скрипел песок, и ветер шлифовал пылью полустертые символы на обломках арочных опор. Позади арки, утопая в грязно-бежевом тумане, стоял лес. Влажные черные деревья тянули вверх уродливо искривленные ветви, будто пытаясь вырваться из объятий тумана. От леса тянуло холодом и опасностью… или это сырой туман дышал в спину, заставляя зябко передергивать плечами? Хотелось сорваться с места и бежать прочь, подальше от скрипа угольных стволов, но бежать было некуда – перед аркой лежало озеро. То самое бронзовое озеро, над которым плыл золотой узор на фоне черного солнца. Сделай шаг – и плещущая на прибережную траву рябь накроет твои ботинки.
И больше ничего и никого. Только озеро и лес, тонущий в тумане.
«Где я?» - отстраненно подумала она.
- Кто ты? – прошептало озеро.
«Это сон?»
- Чего ты боишься? – вкрадчиво прошелестел лес.
«Мне нечего бояться во сне…»
Короткий смешок, кажется, издало солнце-дыра.
- Зря ты ему ответила.
Этот голос был вполне человеческим, вот только обладателя его она не увидела. Кажется, он стоял за плечом, но обернуться она не могла. Внезапный страх окатил её с ног до головы, перехватил дыхание и отобрал способность шевельнуться.
«Замри, - уверенно приказал страх, выворачивая её в куклу-марионетку. – Если ты не двигаешься – ты уже мертва. Тебе никто не причинит боль, если ты мертва, верно?..»
- Если это сон, тебе больше не нужно твое прошлое, - цикадой прострекотал туман, и она почувствовала, как ледяные пальцы касаются ее висков. Касаются, проникают под кожу, копошатся в мозгу, что-то выискивая и нащупывая, выбирая и выдергивая, как сорняки в тщательно лелеемом саду.
Она закричала, но крик только пронесся в ее сознании, так и не вырвавшись из-за судорожно сжатых губ. Однако тот, кто стоял за плечом, услышал её ужас.
- Посмотри на меня, - требовательно сказал он. – Обернись и посмотри!
В его голосе скрежетнула сталь, в сознании пронесся образ ножа, который вот-вот войдет в спину – ледяной металл прорезает кожу, и с влажным треском рвутся мышцы и сухожилия – и она всхлипнула и обернулась.
В серо-золотых глазах напротив плескалась злость, черная, как уголь, и горячая, как смола. Эта злость встряхнула ее, запросто вышвырнув прочь шарящие в сознании пальцы.
- Как твоё имя? – спросил тот, кто стоял теперь перед ней.
- Ч-что?..
- Имя. Твоё имя.
«Моё имя?!..»
Страх снова шевельнулся в черной пустоте – там, где должна быть память.
Она зажмурилась, пытаясь взять себя в руки, пытаясь прорваться сквозь липкие щупальца страха навстречу воспоминаниям, хоть каким-нибудь!..

…Вечер, мост над рекой.
Дрожащие руки суетливо рвут в клочья исчерканный лист.
Её руки?
Её.
Обрывки кружатся в сумерках и падают на воду мертвыми бабочками. Река милосердно прячет их в волнах, уносит в наступающую ночь. В руках пусто.
В груди тоже.
И нелепый образ упорно рисует садистское воображение: огненная птица с ледяным сердцем.
…Сердце-льдинка задыхается в огненном теле, тает, истекая паром, оставляя в груди удушливую пустоту, медленно гасящую пламя. И птица бьется в ладони, пока огонь ее оперения превращается в мертвый серый пепел. Который можно стряхнуть с руки всё в ту же реку, если опереться о перила моста…
И из глубин воспоминания всплывает горькая мысль: «…зачем, Иоланта?!..»

…- Иоланта, - хрипло выдохнула она, открывая глаза. – Меня зовут Иоланта!
- Зря ты ответила ему, Иоланта. Ты в ловушке, потерянная душа.
И черное солнце негромко рассмеялось над её головой, щедро плеснув золотыми бликами орнамента на старые камни разрушенной арки.