7-13

[Alvarka]

ГСЧ: Время теней

07
Каштановая Кошка осторожно выглянула из кустов и присмотрелась. Серый Флейтист сидел на вершине невысокого холма и рассеянно поглаживал свою флейту. Вокруг Флейтиста прирученными змеями вились тени. Ластились к ногам, льнули к рукам, подрагивали, касаясь флейты. Кошке казалось, что тени просят, чтобы Флейтист сыграл им, а музыкант морщится, глядя на тьму под ногами чуть ли не с отвращением. Кошка помедлила, собираясь с духом, потом высунулась из кустов и поздоровалась:
- Привет, Серый. Нетленку сочиняешь?
- Привет, Каштанка, - уныло отозвался Флейтист, поднимая голову. – Не сочиняю. Давно не сочиняю. Да ты иди сюда, садись… поболтаем. Тут трава мягкая – что перина.
- Да я занята прям кошмар как! – виновато всплеснула руками Кошка. – Ищу тут… одного. Тут к тебе не заходил, случайно парень, невысокий такой, стройный, в очках, такой… обыкновенный, в общем.
- Не заходил, - так же уныло покачал головой Флейтист. – Ко мне вообще мало кто заходит…
- Ну… дела у всех, наверное, - неубедительно соврала Кошка. – Ну я побежала, короче. Если зайдет – скажи ему, чтобы он меня тут дожидался и никуда не ходил, хорошо?
- Хорошо, - Флейтист немного оживился от перспективы посетителя. – Я его тут придержу для тебя.
- Придержи, - улыбнулась ему Кошка и снова нырнула в кусты, пробираясь к тропинке, ведущей на поляну Гусеницы. Тропинка послушно легла ей под ноги, и Каштанка заторопилась к следующему Рубежу, надеясь застать там Альберта… ну или на крайний случай узнать что-то о его судьбе.
«Мало кто заходит, - пробормотала она по дороге, вспоминая унылый голос Флейтиста. – Немудрено!..»
Она вспомнила лицо Флейтиста под капюшоном – правая половина нормальная, человеческая, а вместо левой – месиво клубящихся теней. Говорят, когда страну заполнили тени, Флейтист пытался отогнать их от своих холмов и сыграл на своей флейте. Да так сыграл, что тени, пораженные его мастерством, проникли в музыку серой флейты, сплелись с нотами всех ее мелодий – и таким образом преобразовали и музыканта. Говорят, что он тоскует без музыки – и боится играть. Говорят, что с каждой извлеченной нотой тени поглощают еще частицу музыканта, и не зря Флейтист носит плащ и куртку, закрывающую практически всё его тело. Говорят, не зря на его левой руке серая перчатка, а капюшон он надвигает на самое лицо…
«Говорят… а я всё это видела», - подумала Кошка… и вернулась к более насущной проблеме – к Рубежу Гусеницы… к которому она приближалась все неотвратимее.
Она не соврала Кролику – этот рубеж для нее был одним из самых страшных. Тени, населившие Страну после воцарения Черной Королевы, преобразили и Поляну, и саму Гусеницу, наделив их слоями… или отражениями – Каштанка не понимала, что это и как работает. Видела только седую тень с пронзительными глазами, всегда стоящую за спиной Гусеницы, и бездну извивающейся тьмы, спрятанную под плоским фальшивым изображением поляны. Это было так просто и так обыденно, что Кошка каждый думала, что сходит с ума. Согласитесь, не должно казаться нормальным, что грибы на поляне угрюмо косятся на гостей черными без белков глазами, открывающимися в любом месте на их грибном теле. Не должно быть естественным, что черные провалы открываются на поляне на каждом шагу, и манят проверить свою реальность, переливаясь гипнотическими узорами. Не должно выглядеть нормой общение с Гусеницей, при котором её глазами смотрит седая тень, а за спиною то и дело раскрываются призрачные крылья, выглядящие неловко и нелепо на стройном теле Гусеницы – словно злой шутник пришил к ее лопаткам огромные тяжелые крылья мертвой бабочки. Не должно всё это было нормальным!.. но было. Каждый раз, стоило Каштанке подойти к поляне – начиналось это наваждение, погружающее ее в мир вязкого черного безумия. И с каждым разом выбираться из его липких объятий было сложнее и сложнее…
«Будь моя воля, - угрюмо думала Каштанка, приближаясь к Рубежу, - Будь моя воля – ни за что бы я сюда не ходила! Никогда и ни за что, и пусть кто-нибудь другой сходит тут с ума. Пусть тронется окончательно и сидит на этой проклятой поляне, глядя в глаза седой ведьме сквозь пустой взгляд гусеницы. Ненавижу сумасшествие. Оно вцепляется в тебя, как репей в волосы, а потом лезет в душу, ворочается там, перебирает содержимое души своими жадными пальцами, отбрасывая то, что считает лишним, и раскладывая оставшееся по полочкам как найденные в мусоре сокровища. Оно похоже на коллекционера, ревностно охраняющую вновь приобретенную коллекцию. Интересно, если сумасшествие захватит меня целиком, мне тоже пришьют мертвые крылья? Какой-нибудь черной бабочки… Видела я таких, они садятся на березу и пьют сладкий сок – черные, бархатные, с желтой каймой по краю крыльев. Было бы здорово, если бы мне пришили такие крылья! А кто, интересно, будет стоять за моей спиной? Тоже седая ведьма? Не хочу, это слишком жутко. Мне бы лучше симпатичного мальчика – пусть стоит за плечом и смотрит вместо меня. Интересно, а когда тебе пришивают крылья – это больно?..»
Размышления ее становились все спокойнее и размереннее, и на поляну Каштанка вышла с застывшей на губах мечтательной улыбкой.
А на поляне стоял Альберт и разговаривал… с кем-то. С кем – Каштанка не успела рассмотреть, потому что, стоило ей шагнуть из кустов на сухую траву поляны, как собеседник Альберта растворился в воздухе. Кошке даже показалось, что не растворился, а скорее шмыгнул внутрь поляны, в бездну мерцающих теней, отодвинув древесно-травянисто-грибную реальность как занавеску.
- О, привет, Каштанка! – обрадовался её появлению Альберт. – А я вот тут… с Тенью…
- С тенью, да, - рассеянно пробормотала Кошка, подходя к Альберту и обнимая его за шею. – А я испугалась, ты знаешь? Ты шел позади – и пропал. Я бегала, искала, ревела как дура… Думала, что не уберегла. А Кролик сказал, что сказка двери новой алисе не открывает – то есть ты жив. А я думала – а может, ты не то чтобы жив? Не мертв и не жив – с местной тьмой это может прокатить, верно? Она проникает в тебя, заражает безумием… Как ты думаешь, мне пойдут черные бабочковые крылья с желтой каемкой? Или правильно сказать «бабочкины»… «мотыльковые»…
- Мне нужно пройти больше Рубежей, - мягко сказал Альберт, высвобождаясь из спонтанных объятий Каштанки. – Сумеречная Кошка сказала, что если я собираюсь стать могущественной тенью, то мне нужно собрать силу всех рубежных теней. Ну или почти всех… чем больше, тем лучше.
- Сумеречная Кошка? – мимолетно удивилась Каштанка. – Нет у нас в стране никакой Сумеречной Кошки – я спрашивала у Кролика, и он сказал, что не приводил никаких Сумеречных Кошек или Котов.
- Наверное, её привел другой Кролик.
- Не бывает других Кроликов.
- Значит, она пришла сама. Пошли, Каштанка.
- Пошли. Раз мне не собираются прямо сейчас пришивать мертвые крылья, я обиделась и ушла вся такая гордая и неприступная. И пусть седая ведьма не зыркает на меня… она смеется, что ли?! Альберт, смотри – седая ведьма смеется!
- Махаон, - мягко сказал Альберт, обращаясь к Гусенице. – Спасибо за всё. Когда мой поход завершится, я обязательно навещу твоё местное чистилище еще раз. До встречи.
- Я коллекционирую здравый смысл, - заговорщически сказала Гусеница Альберту… и Кошке показалось, что Альберт услышал что-то совсем иное – потому что он улыбнулся и кивнул, пробормотав: «Да, я тоже так считаю…».
А потом он взял Кошку под руку и увлек за собой прочь с поляны, по тропинке, которая бросилась ему под ноги с восторгом собаки, увидевшей хозяина.
Когда поляна осталась далеко позади, Кошка встряхнулась, словно приходя в себя:
- Бррр… Кажется, в этот раз я была очень близко к тому, чтобы остаться на этой поляне!
- Ты в порядке? – спросил Альберт, заглядывая ей в лицо.
- Нет. Я чуть не спятила в очередной раз, подойдя к этой ненормальной поляне. Мне было так хорошо и спокойно, и поэтому сейчас мне страшно. И реветь хочется из-за того, что я такая дура и так легко готова остаться в логове сумасшедшей Гусеницы.
- Не надо реветь.
- Да не буду. Мало ли, чего мне там хочется… Лучше скажи, как ты там оказался и что делал в этой психушке? Так, погоди… - Кошка отодвинулась и подозрительно посмотрела на Альберта. – Погоди… ты сам-то не спятил там?!
- Полагаю, нет.
- Полагает он! Ты хотел там остаться насовсем, на этой поляне, с этой седой ведьмой? Вот прям подумай, вспомни и скажи – хотел?
- Нет, - очень искренне ответил Альберт, передергивая плечами. – Там же страшно – жуть! Кто ж там захочет остаться по своей воле?!
- Я, - вздохнула Кошка. – Хотя тронуться умом – наверное, это не означает «по своей воле»… Так, ладно, уже легче. Значит, ты умудрился не спятить. Тогда вернемся к первоначальным вопросам – как ты там оказался и что делал?
- Меня привела туда Сумеречная Кошка, - тихо и серьезно сказал Альберт. – Она встретила меня на тропинке за кустами мизантропки и повела по теневой стороне сказки к поляне. Мы… как бы это объяснить… зашли с черного хода, и я получил силу еще одной тени – безликого существа этого Рубежа. Вот, - и он продемонстрировал Кошке свою левую руку, которую до тех пор прятал в кармане. Черную матовую теневую руку – от кончиков пальцев до запястья, где тьма плавно переходила в нормальную человеческую кожу.
- АААА!- взвизгнула Каштанка, отскакивая в сторону. – Сдурел – так пугать?! Предупредить не мог?! Мать моя женщина, какая гадость… Фу! Почему она такая стрёмная?!
- Я могу с ее помощью касаться теней, - гордо сказал Альберт. – Смотри.
Он, не замедляя шаг, наклонился и подхватил с земли одну из теней, привычно крадущихся вдоль тропинки. Тень трепыхнулась в его хватке раз, другой, но Альберт держал ее очень аккуратно, и тень, словно успокоившись, обвилась вокруг его запястья и затихла. Альберт поднес ее к лицу, вгляделся, улыбаясь счастливо и гордо, а потом осторожно отпустил тень обратно на тропинку.
- Здорово, да? – спросил он у Кошки. Та сморщила нос:
- Наверное. Но такая стрёмная рука – всё равно жуть. Зря ты так.
- А как иначе? – пожал плечами Альберт. – Если мне нужно стать тенью, чтобы победить Королеву, я должен стать самой сильной тенью.
- Тебе это нравится? – с интересом спросила Кошка, указывая на его руку. – ВОТ эта… особенность.
- Да, - не задумываясь ответил Альберт. – Это… сила. Я чувствую эту силу. Я начинаю ощущать каждую тень, что попадается мне на пути – и тени тоже признают меня за своего. Это здорово. И я уверен, что смогу победить. Несмотря на то, что мне предстоит еще непростой путь, несмотря на то, что будет тяжело и наверняка страшно и больно… я начинаю верить в победу.
- Тогда ладно, - с облегчением улыбнулась Каштанка. – Верить – это хорошо. Это замечательно.
- Да. Назло Сумеречной Кошке я дойду до дворца и одержу победу.
- Почему назло?
- Потому что она не верит.
- Ну и дура, - решительно сказала Каштанка.- Мы дойдем и победим. Плевать нам на мнение призрака, которого, к тому же, никто сюда не приводил.
- Да.
- Все Рубежи – так все. Пошли к Флейтисту.
И она повела Альберта по тропинке, ведущей к серым холмам. В конце концов, Флейтист так скучает без гостей…
…
И Каштанка повела Альберта по стране.
У Флейтиста они пробыли почти сутки – дорвавшийся до общения музыкант взахлеб играл им все свои мелодии, махнув рукой на опасность раствориться в тенях. Как оказалось, опасности и не было – потому что Альберт аккуратно перехватывал тени, льнущие к Флейтисту и его флейте… и, когда на следующее утро Каштанка и Альберт ушли от счастливого Флейтиста, левая рука Альберта целиком состояла из клубящейся тьмы.
Они погостили у отшельника Додо, наблюдая за колышущейся под морскими волнами мглой. Несколько раз в отдалении показывался черный зверь, следящий за ними, и Альберту очень хотелось приманить его поближе! Но зверь не шел – просто косился издалека и снова нырял в чернильную темноту волн. А Альберт бродил по колено в воде, подставляя ладони пенным гребням волн, и, когда к вечеру Каштанка увела его от хижины отшельника, ноги Альберта стали черными и прохладными, впитав тьму, таящуюся под покровом Моря.
Они прошли через Глущобу, собираясь зайти в гости к Герцогине, но черная громада Бармаглота встала на их пути, и Альберту пришлось драться, наскоро сформировав меч из теней, что уже давно сопровождали его послушным эскортом. Меч был длинным и иссиня-черным, он рассыпал чернильные кляксы по рукам и одежде Альберта, ронял такие же кляксы на траву, и тени слизывали эти странные чернила, явственно урча от удовольствия. Бармаглот расправил крылья и бросился в атаку – и Каштанка сиганула в кусты, едва избежав искривленных когтей дракона-Бармаглота.
- Беги! – крикнула она, но Альберт просто встал перед драконьей мордой и взмахнул мечом.
Дракон осклабился, обнажив в ухмылке белоснежные клыки и дохнул угольно-черным пламенем. Кошка в кустах ахнула – ей показалось, что пламя накрыло Альберта целиком и наверняка сожгло его в пепел!.. но нет – Альберт стоял и всё так же держал в руках меч. Это продолжалось долгие несколько минут – Альберт пытался ударить, Бармаглот легко уходил от взмахов его меча и поливал Альберта черным пламенем. А потом всё просто закончилось. Альберт опустил меч, а Бармаглот развернулся и скользнул за деревья, на ходу растекаясь вязким туманом.
Кошка еще некоторое время подождала, убедилась, что дракон не возвращается, а Альберт стоит и просто смотрит ему вслед, и выбралась из кустов.
- Это что было? – требовательно спросила она. – Ты его победил?!
- Н-нет, - не очень уверенно ответил Альберт и уронил меч на траву. Накрывшие меч тени быстро заставили его растаять.
- Он тебя победил?
- Нет.
- А почему он ушел?
- Мы договорились.
- Ты же просто махал мечом.
- Нет, мы разговаривали.
- Я не слышала.
- Мы разговаривали через тени. Ты же видела – тени проросли в нём от головы до кончиков крыльев, поэтому нам было очень просто разговаривать…
- И о чем вы договорились?
- Он отдал мне часть своей тени. Точнее, я забрал ее у него.
- Это как?!
Вместо ответа Альберт улыбнулся и задрал футболку. Кошка тихо охнула, хотя уже знала, что увидит.
Всё тело Альберта состояло из тени. Тьма клубилась под одеждой, послушно удерживая очертания человеческого тела, из тьмы состояли его руки и ноги, тьма смотрела из его глаз… и только лицо оставалось человеческим, словно алиса решил не снимать маску до самого конца.
- Мне должно быть страшно, - пробормотала Кошка скорее себе, чем Альберту. – Но мне не страшно… почему?
- Потому что я – это я? – улыбнулся Альберт. – Всё равно я, хоть и получивший силу теней вашей сказки.
- Получивший? Совсем?
- Думаю, этого достаточно.
- То есть мы можем идти во дворец?
- Да.
- Вот прямо сейчас?
- Да.
- Вот теперь стало страшно.
- Ты можешь не ходить.
- Да ага. Я что – пропущу всё самое интересное? Зря я, что ли, бродила с тобой по самым жутким местам? Нет уж, фигушки. Мы идем вместе.
- Если я проиграю… Может, Королеве лучше не знать, что ты вела меня по тропинкам страны? Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
- Ты няша и лапа. Но не дрейфь, ничего со мной не случиться, я обаятельная. Итак… идем?
- Идём. Далеко до дворца?
- Увидишь.
К дворцу они подошли в вечерних сумерках.