Саюки с ФБ)

[Alvarka]

нравится мне этот текст... как-то он от души написался....

Дело № 39/85


Ёкаи наводнили Токенкё. Злобные, жестокие, сошедшие с ума ёкаи, рвущие на части людей для своего удовольствия. Они прошлись по благословенной некогда земле Тогенкё разрушающей волной, и эпицентром этой волны был черный замок Хото.
«Санзо, пора послужить Будде! – было сказано ворчливому светловолосому монаху. – Уничтожь сосредоточие зла в замке Хото!»
«Хаккай, защити Санзо по пути к черному замку!» - было сказано молодому послушнику, отрекшемуся от прошлого.
«Годжо!.. пошел бы ты с ними, достал уже тут сигареты тырить да девок портить!» - было сказано красноволосому разгильдяю, ошивающемуся неподалеку.
«Да, и Гоку прихватите – а то ест много…»
Ну… и пошли, собственно.
…
…
…
Лейтенант Когайджи посмотрел на табличку на двери начальства и в очередной раз подумал, что с этой работой черта с два останешься атеистом. Каждый раз при взгляде на строгие буквы «Нач.отдела Г.Ю.Мао» ему хотелось кому-нибудь помолиться, чтобы избежать разноса, потому что разносить капитан Мао умел просто божественно. Его разнос очень гармонично сочетал в себе укоризненные взгляды, тяжкие вздохи, богатую подборку выражений лица от «что за тупица» до «а я так надеялся», и настолько виртуозно составленные фразы, что до подчиненного безоговорочно доходила простая мысль – он полный отстой и позор участка. После чего оставалось пойти в свой кабинет и порыдать в углу отчаяния. Нечего и говорить, что подчиненные из шкуры вон лезли, дневали и ночевали на работе без отгулов и выходных, лишь бы не расстроить начальство.
Но увы, команде лейтенанта Когайджи не повезло – в один кармически черный день им дали дело № 39/85, дело о «Санзо-икко»…
Вспомнив пухлую потрепанную папку с делом, уже в течение пары месяцев висящим на его команде, Когайджи уныло вздохнул, пригладил волосы и шагнул в кабинет.
Капитан Мао сидел за столом и подписывал бумаги, а его помощница Гекумень ему эти бумаги подсовывала, в то же время щебеча про погоду, газетные сплетни и график отпусков сотрудников полицейского управления. При виде вошедшего Когайджи, Мао оживился и положил ручку. Гекумень быстро сориентировалась и, подхватив кипу бумаг, выскользнула из кабинета. По пути она сделала глазки Когайджи и сочувственно улыбнулась.
- Два месяца, - скорбно сказал капитан Мао и замолчал, сокрушенно глядя мимо Когайджи. Слова «бездарность», «тупица», «даже в дворники не возьмут» явственно замаячили в воздухе.
- Мы вышли на след, - с напускной уверенностью сказал Когайджи.
- След к ответственности не привлечешь, мой мальчик. Как жаль, что ты не научился этому за годы бесполезного времяпрепровождения в полицейской академии.
- Мы устроили засаду, но…
- Но эта компания начистила физиономии вашей засаде и с радостным гиканьем умчалась мочить гопников. И, заметь, замочила. Три гопаря в больнице, четыре на кладбище. Семь-ноль в их пользу.
- У нас есть зацепки, но…
- Но клали они с приговором на ваши зацепки. Так и продолжают, голубчики, валить уличные банды направо и налево. Может, мне лучше твою команду уволить, да эту четверку на ваше место взять?
- Уличной бандой больше, бандой меньше.., – досадливо буркнул Когайджи. – Подумаешь…
Ой, зря.
- Стало быть, теперь ты у нас не просто полицейский-неудачник! – нехорошо обрадовался капитан Мао. - Ты у нас судья и прокурор в одном лице! Судья-прокурор-лейтенант Когайджи, ты погляди! Дредд-самый-младший. Народный мститель в законе. Пресветлые Трикая округа Тогенкё. Ты у нас теперь решаешь, кого можно убивать, а кого нет!
- Я не имел в виду… - пристыженно опустил глаза Когайджи.
- Правильно, зачем красавчику Когайджи руки пачкать, преступников ловить? Пусть одни бандиты других завалят, а он премию получит! А то, что когда бандиты закончатся, они за мирных граждан возьмутся – это уже другие будут расхлебывать, пока наш умница Ко премию на морях тратит. Кр-расота, а не работа! Чего я не такой умный?! Давно б генералом стал! А то и маршалом.
- Капитан, ну хватит! – взмолился красный от стыда Когайджи. – Ну дурак я, простите! Ну сорвалось с языка. Честное слово, мы ночами уже не спим с психами этими, я уже их историю жизни лучше мамки родной знаю, да чтоб я так к любовнице часто ходил, как в засаду! Но хитрые же, сволочи, как… как сволочи просто!
- Какая там у тебя любовница, салага, – буркнул, остывая, капитан. – К любовнице, хех…
- Никакой, - горестно сказал Когайджи. – Потому что я то в архивах, то в засаде… То трупы гопников собираю. Да поймаю я их, капитан, вот честное слово!
- Поймаешь, - кивнул Мао. – Куда ты денешься…
…
…
…
Кучка подонков, шальных от осознания собственной безнаказанности, прижимала к стене девушку, с циничной жестокостью смакуя предстоящее изнасилование. Жертва тихо плакала от ужаса, а подонки глумливо описывали ей очередность и способы надругательства. Но, когда рука первого подонка легла было на вырез девичьей блузки, за спинами всей компании раздался мягкий голос:
- Ай-яй-яй, джентльмены, как некрасиво. Отойдите от девушки, будьте любезны.
Не успели еще бандиты толком осознать, что в переулке они уже не одни, как другой голос, более наглый и жесткий, продолжил:
- Да что с ними разговариваешь, Хаккай? Оторвем всё, что плохо висит, потом и поговорим.
- А что у них плохо висит?! – с любопытством вмешался третий голос, явно мальчишеский.
- Так, заткнулись все, и мочим уродов! – этот голос был злобно-раздраженный… и, очевидно, это был голос главаря.
- Получите, ёкаи! – завопил пацан…
И подонки с удивлением поняли, что их убивают.
Это было непривычно. Убивать привыкли они, убивать безнаказанно и нагло, наслаждаясь физическими и моральными мучениями жертв и потом в хмельном угаре хвастаясь этими сомнительными «подвигами». А тут всё шло как-то не так. Четыре тени, материализовавшиеся в переулке, убивали быстро, надежно… и деловито. Как будто работу делали. Неприятную работу, но куда денешься – надо. Несостоявшаяся жертва даже испугаться вновь прибывшим толком не успела – подонки уже устилали тротуар, тихо поскуливая и постанывая.
- Вас проводить, девушка? – с приветливой улыбкой спросил молодой парень, одергивая рукава защитного цвета рубашки. Костяшки пальцев у парня были разбиты в кровь, и, похоже, не сегодня.
- Конечно, проводить! – нагловатый красноволосый парень со шрамами на щеке убрал за пояс какое-то жуткое оружие с цепочками и лезвиями и сунул в рот сигарету. – А тот тут ёкаев бродит – как собак нерезаных.
- Хаккай, Хаккай, а что у них плохо висело? – подросток с длинным посохом в руках подергал первого парня за рукав. – Вы им это оторвали?
- Видишь ли.., - замялся тот.
- Кому-то точно оторвали! – заржал красноволосый. – Хаккай оторвал, я отрезал, Санзо…
- Санзо сейчас кому-то язык отрежет! - рявкнул молодой светловолосый мужчина в белых одеждах, отбирая у красноволосого сигарету. – Хватит тут хрень нести, придурки!
- Я просто спросил, - обижено протянул пацан, ловко уворачиваясь от подзатыльника, который попытался отвесить ему светловолосый. – Чего, прямо спросить нельзя?
- Шли бы вы домой, девушка, - мягко сказал ей вежливый парень Хаккай. – Время сейчас… неспокойное время.
- Да… я… пойду, - пролепетала девушка и бочком, бочком, по стеночке, выскользнула из переулка. Оказавшись на улице, она опрометью кинулась бежать, и не останавливалась, пока не оказалась у дверей своего дома. С дрожью вспоминая потом этот вечер, она так и не смогла решить, кто её больше напугал – банда насильников или эта странная четверка…
- Неспокойное время, да, - пробормотал между тем светловолосый, прикуривая от протянутой ему зажигалки. – Ты прав, Хаккай, черт знает как прав. Эти грёбаные ёкаи совсем спятили, чтоб их на том свете черти драли во все места… Что они о себе думают?!
- Хороший вопрос, - тихо отозвался Хаккай. – Что они о себе думают. И о нас.
- Ты о чем? – нахмурился светловолосый. – Не нравится мне твой тон, Хаккай
- Это потому что я тоже ёкай, - светло улыбнулся тот.
- А еще Хаккай слишком много думает, - сказал красноволосый, дружески приобнимая Хаккая за плечи. – Слишком умный у нас Хаккай, да, мартышка?
- Ага, – сказал подросток, увлеченно обшаривающий карманы подонков. Подонки изо всех сил притворялись мертвыми, потому что тех, кто пытался возразить, пацан рассеянно бил по башке своим странно тяжелым посохом.
- Ладно, двигаем дальше, - сказал светловолосый. – Пока этих чокнутых ёкаев не успокоим… покой нам только снится.
- А мне снится еда, - сказал пацан, прекращая обчищать бандитов и двигая из переулка следом за светловолосым. – Вот почему так, Санзо? Вроде не голодный, а снится еда.
- Мартышка ты прожорливая, вот почему.
- Я не мартышка! Сам ты мартышка! Хаккай, скажи Годжо, чтобы не дразнился!
- Не обращай внимания, Гоку. Годжо, прекращай.
- Чего «прекращай»? Мартышка и есть мартышка.
- Каппа уродский!
- Марты-ы-шка, бе-бе-бе!
- Господи, Годжо, тебе сколько лет?!
- Прекратите, козлы, башка из-за вас трещит!
Только когда перебранка жуткой четверки затихла в отдалении, особо храбрые подонки рискнули застонать и позвать на помощь. И то вполголоса, на всякий случай.
…
…
…
Лейтенант Когайджи сидел за столом и листал дело № 39/85.
- Шеф, у меня свежие новости, - сказал его помощник Доку, заглядывая в кабинет. – Вам выпить принести?
- Такие плохие новости? – уныло спросил Когайджи, доставая из стола початую бутылку. При виде бутылки Доку одобрительно покивал:
- О, сечете фишку. Наливайте, я подожду.
- Ты мне тут похихикай. Валяй, выкладывай свои новости.
- Наша гоп-стоп-компания снова отличилась.
- Мать моя Канзеон… Что на этот раз?!
- Восемь отморозков пытались «ублажить», как они выразились, молодую женщину. Наши милахи им помешали.
- Трупов много?
- Трупов нет.
- Слава ками… А что есть?
- Повреждения разной степени тяжести, в том числе… кхм… лишение злоумышленников орудия злодеяния.
- Чего?! Доку, ты нормально выражаться можешь?!
- Оторвали нескольким молодцам жезлы их нефритовые.
- Серьезно?!
- Вот отчет патруля. Сами с асфальта собирали. Ржали и плакали.
- Доку, твой юмор меня когда-нибудь добьет.
- Вы на рожу мою посмотрите, лейтенант, какой юмор? Я серьёзен как шеф на итоговом отчете.
Когайджи закатил глаза, но не откомментировал. Вместо этого он решительно открыл бутылку, поискал взглядом стакан, не нашёл и отхлебнул прямо из горлышка. Закашлялся – чистый спирт, а вы думали?! – вытер глаза и немного хрипло сказал:
- Короче, так. Собирай команду, выдвигаемся сами.
- А как насчет приказа о недопустимости самодеятельности аналитической команды в ходе ведения дела с особо тяжкими…
- Доку, заткнись.
- Понял. Лилин звать?
- А мы сможем уйти втихаря от неё?
- От вашей буйной сестренки? Смеетесь?
- Вот и я о чем.
- Когда и куда выдвигаемся?
- Через час.
- Это «когда».
- Встречаемся в гараже. Готовь «Драконов».
- О, так мы будем тупо прочесывать улицы, как компания придурочных байкеров… Стратегически гениальный план. Или это тактика? Вечно их путаю.
- Доку.
- Я сегодня болтлив, точно. Это нервное.
- Через час в гараже.
- Есть, шеф!
…
…
…
Четверо стояли над мертвыми и умирающими ёкаями, а закатное солнце вдохновенно раскрашивало алым мостовую – поверх распростертых тел, поверх темных луж. Алое по алому. Не поймешь, где кровь, где закат. В глазах четверых плескалось безумие, то самое безумие, что ещё несколько мгновений назад отражалось во взглядах прущих на них ёкаев. Безумие пряталось в алых солнечных бликах, в пыльном ветре и криках далеких ворон. Пряталось, таяло, остывало…
- Далеко еще до Хото? – спросил мальчишка с золотыми глазами, опирающийся на тяжелый боевой посох.
Устало спросил, не по-мальчишески.
- Черт его знает, - отозвался светловолосый молодой мужчина, доставая из пачки сигарету дрожащими от напряжения пальцами. – Когда-нибудь мы дойдем.
- Я слышал, что за нами погоня, - сказал красноволосый парень и сел – почти упал – на землю, вытирая кровь с расцарапанной шеи. – Кучка ёкаев на драконах, ёкайский принц, все дела.
- Пусть гоняются, - зло сказал светловолосый. – Догонят – сами виноваты. Принц – не принц, какая разница, кому билет на тот свет выписывать. Да, Хаккай?
Хаккай рассеянно кивнул. Он не вслушивался в разговор боевых товарищей, ему было не до того.
Безумие, уходящее из глаз мёртвых ёкаев, не желало покидать его сознание. Оно таилось там, в глубине, струилось по венам ядовитой лозой и тихо смеялось вороньими голосами. Что-то не то было с ним…
Или не с ним?
Что-то не то было с миром.
Безумие ёкаев и безумие его товарищей… одно ли это безумие?
И лимитёры-ограничители жгли ухо, заставляя пальцы бездумно оглаживать фантомно-горячий металл.
А что, если он снимет ограничители? Чье безумие затуманит ему сознание?
Почему-то очень хотелось попробовать.
…
…
…
Ночь опускалась на город, простирая черные крылья над его пыльными улицами. Город замер под прикосновением тьмы, как настороженный зверь под чужой ладонью. Банды округа Тогенке притихли, затаились, напуганные террором последних месяцев, а мирные граждане и без того опасались разгуливать по улицам после захода солнца. Поэтому в городе царила нервная тишина, и только глухой рык служебных полицейских мотоциклов ворочался в глубине улиц сонными драконами…
…
…
…
Ночь опускалась на замок Хото, простирая черные крылья над его острыми шпилями. Цитадель замерла под прикосновением тьмы, как настороженный зверь под чужой ладонью. Окрестные ёкаи притихли, затаились, напуганные приближением грозной команды посланцев Небес, а люди и без того не приближались к черному замку, особенно после захода солнца. Поэтому над пыльной равниной царила нервная тишина, и только глухой рык цепных драконов ворочался под ночным небом, как далекое эхо машинных моторов…
…
…
…
Они стояли на площади перед полицейским участком – четверо «уличных мстителей», четверо сумасшедших преступников, четверо убийц.
- Извините, ребята, но вам придется сдаться, - сказал лейтенант Когайджи, и, оставив служебный «Дракон» у стены участка, вышел вперед. – Хватит беспорядков.
- Вы служите злобному демону, - хрипло сказал светловолосый преступник и выплюнул недокуренную сигарету. – Ну что ж… тогда умрите.
Еще два силуэта в полицейской форме материализовались за спиной Когайджи.
- Я разберусь с рыжим, - спокойно сказал Докугакуджи. – Это мой брат, шеф.
- Так вот откуда твои наводки, - хмыкнул Когайджи, мельком оглядывая красноволосого парня со шрамами на щеке. – По-родственному поговорили, значит…
- Тот, что слева – мой, - сказала Яоне, застенчиво улыбаясь парню интеллигентного вида. Когайджи покосился на сотрудницу:
- Тоже родня?
- Упаси боже. Учитель из глухого района на окраине. Я уже школу заканчивала, когда его туда по распределению прислали после университета.
- Ясно. Ну что ж…
- Воу, какой красавчик! - раздалось за их спинами, и к трем полицейским из переулка вышла девушка спортивного вида в черной байкерской куртке. – Чур, блондин мой!
- Лилин, что ты тут?..
- Гуляю. Я, кстати, с парнем недавно рассталась, так что передачки блондину в тюрьму буду сама носить. Ну что, понеслось?
Когайджи только глаза закатил – с его самовольной сестренкой спорить было бесполезно. Поэтому лейтенант еще раз покосился на своих подчиненных и негромко скомандовал:
- Постарайтесь взять их живыми. Поехали!..
…
…
…
Эти ёкаи были сильнее, чем шантрапа, наводнившая Тогенке после появления минус-волн. Этим поглотившее мир безумие не застилало глаза, а лишь делало ёкаев сильнее, быстрее… и опаснее. Но отступать было некуда. Да и не пришло б никому в голову отступить, особенно сейчас, когда замок Хото маячил перед ними, скрывая в своих глубинах злобного демона Гюмао, готового вот-вот пробудиться от пятисотлетнего сна. Главная битва, разумеется, еще ждала впереди, в коридорах Хото, но сначала нужно было пройти через четверку ёкаев. Четверо против четверых. Хорошие шансы, не так ли?
Драка.
Бой.
Для пылкого мальчишки Гоку бой был состязанием в силе, ловкости, умениях. Игра, где побеждает самый классный боец!.. Или просто – самый классный. Игра нетривиальная, азартная и никогда не повторяющаяся. Что еще надо для мальчишки?
Для Годжо, сексуального красавчика Годжо, бои были поводом покрасоваться. Лучше, если перед девушками. Впрочем, ему без разницы, перед кем красоваться, в крайнем случае, он и сам неплохо собой полюбуется и сообщит себе, какой он классный.
Для Хаккая… С Хаккаем было не очень понятно. Чаще всего Санзо думал, что для Хаккая бой – это просто работа, мелочь, бытовой эпизод. Ну знаете – проехали еще двести миль, купили продуктов, поужинали, уничтожили банду ёкаев, поторговались на рынке за кочан капусты, купили бензин по дешевке… Гоку, не ешь незнакомые ягоды, Санзо, в магазине не было твоих сигарет, простите, я убил еще троих ёкаев, надо починить заднюю подвеску у джипа – как-то так. Но иногда, когда бой оказывался особенно тяжелым… или жертвами ёкаев становились девушки… особенно девушки с каштановыми волосами… Хаккай убивал с упоением. Потом ему было стыдно, он становился молчаливым и пил не пьянея, но в момент боя Санзо бы не рискнул заступить дорогу бешеному Хаккаю.
Для самого же Санзо все эти бои были рутиной. Осточертевшей до мозга костей, до зубовного скрежета, до вялых ночных кошмаров рутиной. Месть ёкаям за убитого наставника осталась где-то в прошлом. Ёкаи больше не воспринимались как личные враги – скорее как досадная помеха достижению цели. Собственно, и цель-то поблекла, потускнела и почти уже превратилась в привычку. Привычку дойти и… и – что? Выполнить задание Трикая. Уничтожить минус-волны, превращающие ёкаев Тогенке в безумных убийц. Уничтожить Гюмао…или не уничтожить? Что-то надо было сделать с этим королем демонов… Не дать проснуться? Наоборот – разбудить? Или бедный сонный Гюмао вообще ни при чем, и всем рулит кто-то еще? А, не имеет значения! Дойти – а там разберемся. Дойти. А ёкаи… просто не стойте на дороге. Иначе – тот самый давно уже осточертевший бой.
Бой.
Драка.
…
…
…
В их глазах горело безумие. Психи, убийцы, уничтожившие несколько городских банд. Преступники. Мстители.
Мстители, да – Когайджи уже давно выучил наизусть личные дела этой четверки. Каждому из них было за что мстить уличным бандам.
Генджо Санзо – сирота, воспитывавшийся в богословском приюте. При нападении на приют одной из уличных банд был убит его наставник.
Чо Хаккай – школьный учитель. Уличные подонки изнасиловали его девушку и довели её до самоубийства. В разборке с этой бандой учитель был тяжело ранен, едва выжил.
Са Годжо – в прошлом мелкий уличный воришка, шулер в местном клубе, где постоянно подвергался унижениям более матерых бандитов – с тех времен у Годжо шрамы на щеке и умение обращаться с холодным оружием.
Сон Гоку… Вот тут Когайджи пробуксовывал. Почему мальчишка держится с этими убийцами – непонятно. Сирота, подобран Генджо Санзо где-то в окрестностях Тогенке. Вероятно, мальчишка вырос на улице, а его семья была уничтожена такими же уличными бандами – иначе не получалось объяснить его преданность Санзо, типу с весьма скверным характером. Как бы то ни было, он с ними. Четвёртый в команде уличных убийц.
Они дрались как звери, загнанные угол, и в их глазах горело безумие.
…
…
…
Они дрались как звери, но слишком много драк было за плечами, слишком долго они шли к своей цели – без отдыха, без передышки. У Санзо закончились патроны, и Годжо прикрывал его, пока чей-то удар не переломил пополам его верный Сакудзё. Гоку рванулся навстречу врагам, оскалившись и цепенея взглядом, но Хаккай мягко улыбнулся и встал между ним и врагами.
- Простите, минна-сан, - безмятежно сказал он. – Я разберусь.
И снял лимитёры.
…
…
…
Два мира сплелись в центре боя сумасшедшим инь-янем.
Краткий миг, пока пальцы касались уже расстегнутых, но еще не снятых лимитеров, Хаккай их видел – два мира.
В одном на пыльной равнине Санзо-икко дралось с командой злобных ёкаев, в другом – на площади ночного города полицейская группа пыталась арестовать преступников.
Оба мира сплелись в сложный узор, плывущий в отражении тихого пруда, и лотосы укоризненно качали лепестками в ожидании первой смерти.
Явь…отражение.
Что где?
…
…
…
- Минутку, офицер, - мягко сказал школьный учитель Хаккай, заступая дорогу полицейским. – Вы уверены, что вы на той стороне?
Взгляд учителя, только что кипевший безумием, внезапно прояснился, и Когайджи замер, так и не нажав курок нацеленного на Санзо револьвера. Негромкие слова были настолько неуместны среди грязной драки, в которую превратилось задержание, что произвели эффект песчинки, попавшей в часовой механизм.
Часы встали, время остановилось.
И все, кто был на площади, замерли, глядя на тощего парня с неуместно вежливой улыбкой.
- Вы убийцы, Хакай, - как можно более спокойно сказал Когайджи. – Согласись, вы нарушили закон.
- И не один раз, - сокрушенно вздохнул Хаккай. – Но я не буду говорить о морали сильных и слабых, хорошо? Мы не в школе, да и я больше не учитель. Просто спрошу. Можно?
Когайджи кивнул.
Пока Хаккай говорил, остальные убийцы не двигались, словно завороженные его голосом.
Яоне покосилась на Хаккая и сделала шаг ему за спину. Маленький шаг. Незаметный.
Доку покосился на Яоне и сделал точно такой же шажок ближе к Годжо. Недалеко. Совсем чуть-чуть.
Лилин покосилась на них обоих и двинулась к Санзо – медленно-медленно, как кошка, подкрадывающаяся к голубю.
Может, всё же удастся взять их живыми?
Говори, Хаккай! Говори…
…
…
…
Хаккай сражался.
Бешеный зеленоглазый ёкай, по коже которого вилась ядовитая лоза, вился среди врагов неуловимым зверем. Диким, грациозным зверем, не замечающим ран, не знающим пощады. Он играл в поддавки со смертью так небрежно, что смерть тушевалась и отступала. Она догонит его потом, вывернет наизнанку, мстительно спросив за каждый глубокий порез, за рану в боку, за рассеченный живот, за порванное горло… Потом. Не сейчас. Смерть дает бешеному ёкаю крохотную передышку – и ёкай пользуется ей до последней секунды… до последнего дыхания.
Санзо силился подняться с земли, непослушными пальцами сломанной руки пытаясь дослать в барабан револьвера последний патрон. Годжо стоял на коленях, бессильно матеря раненую ногу. Гоку смотрел на Хаккая, и в золотых глазах мальчишки билась паника.
Хаккай, пожалуйста!..
…
…
…
- Сколько уличных банд вы остановили, офицер? – негромкий голос Хаккая хриплой птицей звенел в ночном воздухе. – Сколько подонков арестовали?
- Довольно много, - поддержал разговор Когайджи, аккуратно и ненавязчиво наводя револьвер на учителя. – Но это дело уличных патрулей, а не моего отряда.
- Почему они настолько безнаказанны, офицер, эти уличные банды? Кто прикрывает их? Вы задумывались над этим?
- Прикрывает?
- Мы не просто убивали, офицер – мы собирали информацию. И информация привела нас сюда – в полицейский участок.
Сказанное прозвучал так дико, что Яоне не выдержала.
- Чушь! – возмущенно сказала она, всплеснув руками. – Что вы хотите сказать?! Что лейтенант Когайджи?!..
- Не лейтенант Когайджи, - покачал головой учитель. – Подумайте сами. Кто составляет расписания патрулей? Так, чтобы патрули не прошли мимо банды в ненужный час – например, когда банда готовит крупное ограбление. Кто распоряжается судьбой арестованных бандитов, выписывая бумаги на препровождение их в тюрьму на западе округа Токенке? Кстати, офицер, вы в курсе, что на западе Тогенке нет никакой тюрьмы? Так куда же забирают арестованных бандитов? И – кто единолично заведует этим вопросом?
- Господин Мао?! – удивленно ахнула Яоне. – Не может быть…
- Так вот кто это… Господин Мао.., - чуть насмешливо улыбнулся Хаккай. – Спасибо, леди. Имя – вот чего нам до сих пор не хватало.
-Раскрутил, не спорю, - сквозь зубы сказал Когайджи. – Звучит правдоподобно. Но это слова уличного убийцы против образа уважаемого господина, начальника отделения полиции. Ты же не думаешь, что мы тебе поверим?
- Мне не нужно, чтобы вы верили, - пожал плечами Хаккай. – Рыба гниет с головы – слышали такую поговорку? Мы избавим город от гнилой рыбы. А вы…. Можете отойти в сторонку или умереть за продажное начальство.
Когайджи попятился, когда Хаккай двинулся на него.
От слов учителя разило безумием.
Но…
Множество разрозненных мелочей выстроились в сознании Когайджи в отвратительно стройную картину.
Город негодяев, город уличных банд, преступный Тогенке… и начальник полиции господин Мао. Власть Мао – козырной туз в его финансовом раскладе.
Или он врет?! Школьный учитель просто сошел с ума, когда его девушка умерла на его руках а сейчас он пытается заразить своим безумием и лейтенанта Когайджи. Ох уж этот убедительный голос, эти правильные фразы, этот мягкий взгляд…
- Отойди – сказал Когайджи и направил револьвер в грудь Хаккая. – Не подходи и подними руки. Вы арестованы именем закона!
Хаккай улыбнулся за секунду до прозвучавшего выстрела.
…
…
…
Два дракона плескались в пруду, тревожа отвратительно-розовые лотосы. Черный дракон и белый, инь и янь, мир… и мир.
Лотосы качались и роняли лепестки на широкие, похожие на кривые блюда листья.
- Надоели, - капризно сказала Канзеон Босацу и швырнула в драконов пустую сигаретную пачку. – Карпов, что ли завести?
Драконы обиделись и ушли в глубину, матово блеснув мокрой чешуей.
Карпы так карпы.