финал шаманов

Печать Дракона

06

Три дня Кэй провела в лихорадке. Рана, нанесенная разрушителем, воспалилась – ох уж эти непрочные тела, собранные стихийными по подобию человеческих!.. Человеческих?! И правда… Кэй теперь не могла не думать о том, почему стихийные предпочитают строить тела по образу и подобию людей. Потому что это… красиво? Нет, дело не в этом. Удобно? Да, пожалуй, удобно. Жить в человеческих городах было на самом деле удобно. Удобно и… и все-таки приятно. Вот Кэй в городах больше всего нравились клумбы и фонари. Волк любил бродить по ночным улицам и слушать звуки города, спрятанные под покровом яркой неоновой городской темноты. Ястреб обожал носиться по улицам на роликах – желательно в компании подростков, заражаясь их легкомысленным весельем и задором. Уна обожала библиотеки с их пыльным покоем и незримым шелестом старых страниц. В общем, у каждого было что-то, что заставляло из раз за разом выбирать человеческий облик после кратковременного отдыха в своем настоящем виде. Причем, если некоторые меняли облик и пол каждое возрождение, другие предпочитали один и тот же на протяжении веков. Человеческий облик… человеческий. А если план стихийных все-таки сработает, и люди исчезнут из мира, отрезанные от него запечатанными Драконами? Что произойдет со стихийными? Ничего? Или?.. Эта мысль теперь не давала ей покоя, и это было неожиданно больно и странно – посмотреть на привычный уклад вещей под другим углом. Задавать себе вопросы, на которые не знаешь ответа. Или знаешь – где-то там в потаенных глубинах души – и от этого тебе горько и отвратительно.
А еще она слышала песню. То самое пение запечатанного Дракона, как она теперь понимала. Песня постепенно заполняла ее, сопровождая уже каждый миг существования. Иногда она была громкой и настойчивой – и Кэй замирала, прикрыв глаза и внимая причудливым образам и картинам, которые рисовало воображение, пробужденное мелодией. Иногда песня звучала чуть слышно, не звенела – шептала, убаюкивала, мягкими лапами кралась по тайным тропкам души, с любопытством котенка выискивая там уголки сказочной красоты…
Три дня.
Три дня Кэй провела, словно в тумане, внимая песне и мучаясь размышлениями.
А потом она словно проснулась. Огляделась…
Она сидела на подоконнике, прислонившись виском к приятно прохладному оконному стеклу, и за окном была всё та же весна. Та же – и немного другая. Чистая, пронзительная, звонкая, с гомоном птиц и синим небом, отмытым от зимних туманов вершинами тополей. И Кэй чувствовала себя пронзительной и звонкой. Нервная горячка лихорадки отступила, оставив в теле уютную усталость и обновление, как после хороших слез.
- Тебе, кажется, лучше? – спросил Змей, заглядывая в комнату. – Хочешь чаю? Я как раз лимонный заварил.
- Хочу, - дриада легко спрыгнула с подоконника и последовала за оперативником в комнату Котори, где уже на столе исходили паром чашки с чаем, а сам кролень как раз выкладывал на тарелки наборы пирожных. Кэй заняла свое обычное место возле стены, подвинула к себе чашку, разрисованную веточками ивы, и спросила, взглядом выбирая пирожное:
- А Уна где?
- Она с Советом, - ответил Котори, тоже садясь и беря с тарелки пирожное. – такая вся «я ж пишу летопись, я должна присутствовать везде!». Ну и присутствует.
- Всё решают судьбу разрушителя? – поняла Кэй. Змей жестко усмехнулся:
- Судьба уже решена. Выбирают место.
- Место чего? – Кэй почувствовала, как по спине пробежал холодок. – Его смерти?
- Нет, - с сожалением ответил Змей. – Они решили что смерть – это слишком просто… и что надо показать, что стихийные не убивают даже убийц. Они уничтожат его амулет, а самого заточат навечно. Пусть, мол, почувствует родство с теми, кого пытался освободить, пусть окажется в такой же тюрьме – но без возможности когда-либо выбраться. Потому что разрушители одиночки, и, если они и рискуют ради Драконов, то ради простого разрушителя никто из них никогда не рискнет. А даже если б и рискнул – без амулета ему из заточения не вырваться. Так что неплохая казнь, конечно… как бы мне не хотелось все-таки порастить через него тростник!
- Пытка надеждой и отчаянием, - сказал Котори, глядя в окно. – Вечная пытка. Думаю, это достаточно сильно, чтобы разрушители затихли на пару-тройку десятков лет. А то и сотен.
- И… когда?
- Сейчас, полагаю.
Чай резко утратил свой вкус. Кэй аккуратно поставил чашку на стол и прикрыла глаза, чувствуя, как гулко бьется сердце. Песня рванулась из глубин сознания, кроткими сполохами освещая мрак под сомкнутыми веками, и в этих сполохах она видела картины, фрагменты…. воображение? Или это и правда происходит сейчас, сию минуту?..
… В руке одного из Старейшин ломается амулет…
… судорога сводит когтистую левую руку разрушителя, только левую, потому что правое запястье сломано и отзывается только болезненной дрожью…
… разрушителя швыряют спиной в ствол дерева, и ветер хлещет по его лицу тонкими ивовыми прутьями – ветер тоже стихийный, ветер тоже в ярости от проделок разрушителей!..
…губы роняют слова самых древних и сильных триад, и барьер нестерпимым сиянием разгорается вокруг прижатого к дереву Бродяги, заставляя его жмуриться от света и боли…
- разрушитель молчит и не смотрит на стихийных – его взгляд устремлен на небо, по которому плывут безмятежные белые облака. Он хочет, чтобы последним воспоминанием о свободе стало это небо, а не лица врагов...?..
...амулеты шаманов вспыхивают от призванной силы – синий, белый, зеленый, алый, снова зеленый, снова синий… и Дерево рычит, как зверь, почуявший кровь!..
…а потом просто вспышка – и отчаянный вой, затихающий в глубине, под корнями старой ивы…
…и обломки амулета, брошенные на траву у подножия ствола, вспыхивают белым пламенем, мгновенно выгорая в горстку пепла…
…шаман носком сандалии поддевает пепел, ветер подхватывает серые крупицы и швыряет по траве, уничтожая саму память о казненном разрушителе…
…
- Всё, - сказал Котори, открывая глаза, и Кэй поняла, что уже несколько мгновений сидит и смотрит на кроленя. Точнее, сквозь него, на стену, где медленно тают сполохи ее видений.
- Закончено, - подтвердил и Змей.
- Вы тоже это видели? – спросила Кэй внезапно севшим голосом.
- Все видели, - кивнул Змей. – Котори ж связь наладил, чтобы все, кто касается тонкого мира, это увидели. Стихийные и разрушители. Бери еще пирожное, Котори много купил.
Кэй машинально кивнула и взяла первое попавшееся под руку пирожное.
У пирожного абсолютно не было вкуса.



07
Кэй стояла под своей ивой и слушала, как в ветвях поет ветер.
С момента казни разрушителя прошло несколько дней, и жизнь стихийных вошла в привычную колею. Вчера Волк впервые открыл глаза, и Рысь, скрывая облегчение, сухо сказала, что его жизнь вне опасности. Разговоры о Печати и разрушителе прекратились.
- Незачем ворошить прошлогоднюю листву, - сказала Уна, перевернув последнюю страничку своего блокнота. - История на то и история чтобы о ней периодически забывать.
Кэй погладила ствол ивы и склонила голову, слушая… не ветер – песню из глубин похороненной под ивой Печати. Дракон пел – тоскливо и горько, всё ещё оплакивая того, кто не смог его освободить.
Дракон пел, но его никто не слышал, кроме Кэй… и разрушителя, который больше не мог никому помочь.

За эти дни дриада пыталась понять, почему вдруг стала слышать песню заточенного Дракона. Из-за слов, сказанных вслух в Межмирье? Вообще из-за разговора с разрушителем? Из-за частичного повреждения Печати, когда когти разрушителя пропахали ствол дерева? Предположения были, ответов не было. Это беспокоило. Неопределенность почему-то была до боли мучительной.

А еще она два раза ходила к дереву, под которым был заточен Бродяга. Слушала. Пыталась уловить… что? Песню? Вряд ли полугрифон пел бы там, в сырой глубине. Воображение рисовало картины – он, скорчившись и уткнувшись головой в колени, сидит у стены и думает о высоком синем небе. У какой стены… почему в сыро глубине – дриада не знала. Скорее всего, там, внутри Печати, всё выглядело совсем не так. Без стен и сырости, без времени и ощущений. Или?.. или.
Она приходила и слушала, но здесь пел лишь ветер, играющий в ветвях ивы.

«Я так и не узнала, как его зовут…»

Кэй села на землю под своей ивой, теребя в руках амулет. Амулет незримо пульсировал в руках, словно маленькое сердце. Впрочем, он и был сердцем ее сути. И если сломать его..
Кэй снова прислушалась к пению Дракона. Показалось, или в мелодии зазвучала надежда?..
…Если его сломать… а он так запросто раскрошится в пальцах своей хозяйки – ей даже не придется прилагать усилий!.. Сломать, а потом просто приказать Дереву умереть..
Она хозяйка ивы, дриада, которая суть жизнь, текущая по сосудам ивы… и ей достаточно только слова, чтобы дерево умерло, и Печать рухнула, выпуская в мир Дракона, несущего остроту восприятия мира, вдохновение и умение любоваться и восхищаться…
Слова и сломанного амулета.
Так просто, верно?..
А Дракон пел, и мелодия невидимыми узорами выплеталась вокруг старой ивы и плыла выше и выше, к чистому синему небу с пушистыми безмятежными облаками.


февраль-март 2018

@темы: тексты, Шаманы

---

шаманы

Печать Дракона

05

Кэй шла по городу и ее мысли метались вспугнутыми птицами. Смятение – вот что она чувствовала. Разрушитель внезапно оказался не безумным зверем-убийцей, а стихийное правое дело почему-то показалось не таким уж правым. У знакомого с детства мироустройства вдруг обнаружилась другая сторона и непонятные моменты. Пробелы в осознании, пробелы в знаниях. Простой вопрос «Зачем?» перевернул все с ног на голову.
«Эгоистка, - снова и снова звучал в голове насмешливый голос разрушителя. – Подумай о чем-то кроме вас, стихийных…»
Кэй честно пыталась подумать, но у нее не получалось.
Ведь, казалось бы, все так просто! Стихийные защищают Печати, разрушители их ломают, выпуская запертых там Драконов, искажая и коверкая ткань самого мира. Почему? Потому что разрушители – зло, потомки людей и существ Межмирья. Например, Бродяга – говорят, он потомок людей и грифонов, бешеный и беспощадный зверь со всей этой эгоистичной человеческой изворотливостью. Эгоистичной?..
«Эгоистка. Смести акценты, красавица, и подумай о чем-то кроме вас, стихийных…»
И мысль снова срывались испуганными птицами, возвращаясь к старому-известному. Стихийные защищают Печати, разрушители их ломают… и всё. И по кругу.
Кэй и не заметила, как дошла до офиса Котори.
А в офисе к ней кинулись и Котори, и Уна, и Ястреб, обработали порезы на боку (она успела о них забыть), закутали в плед (зачем?.. она не мерзла) и напоили крепким горячим кофе. И только глотая сладкий кофе и глядя в обеспокоенные глаза друзей, Кэй осознала, что была на волосок от гибели. Что оперативники успели очень и очень вовремя: еще бы мгновение – и ее амулет хрустнул бы в хватке Бродяги, а дальше грифоньи когти запросто порвали бы ее горло, унижая дриаду и связанное с ней Дерево. Всего мгновение!.. между бытием и небытием.
Дриаду заколотило, и она крепче вцепилась в кружку с кофе, чувствуя, как по спине прокатываются волны ледяного озноба. Плед оказался кстати.
…
…
…
Вступая в бой, разрушитель был готов к тому, что его прикончат сразу и без раздумий. И, открыв глаза и обнаружив, что жив, он вяло удивился. Впрочем, ненадолго. Не нужно было быть семь пядей во лбу, чтобы понять, зачем его оставили в живых – чтобы сделать его смерть показательной, напугать других разрушителей, заставить их сидеть тихо и не появляться в Городах-на-семи-Дорогах. Логично, не поспоришь.
Он криво улыбнулся по старой человеческой привычке и повел плечами, оценивая свое состояние. Состояние было паршивым. Правое запястье, кажется, сломано, пара ребер тоже, висок рассажен… и, самое главное, его амулет где-то далеко и, кажется… Он прислушался к боли, грызущей его сердце… Да, точно – его амулет надломлен. Не до конца – специально? Чтобы он чувствовал этот недоразрыв, проходящий через сердце? Мстительные они, однако… Ухмылка снова скривила его губы. По привычке, да. Человеческая привычка – никогда не показывать своего отчаяния. Никогда. В любой, даже самой безнадежной ситуации.
А ситуация, как ни крути, была безнадежной. Он лежал на каком-то драном пледе в углу комнаты, и в этом углу его надежно удерживал круг древних символов, укрепленный рябиной и ясенем. Прочитанные здесь триады, очевидно, создали тот невидимый барьер, который преодолеть можно только с помощью родового амулета, и то пришлось бы попотеть, распутывая хитросплетения тройной вербализации древней силы. Безнадежно.
Но он все-таки попытался прорваться через барьер, используя сперва звериные триады, потом собственную кровь (благо, кровь из рассеченного виска продолжала лениво стекать по лицу), потом грубую силу, пытаясь когтями левой руки уничтожить часть круга…
- Бесполезно же.
Он поднял взгляд на стоящую в дверях комнаты дриаду. Сел ровно, привалившись спиной к стене. Вытер с лица кровь, и спокойно спросил:
- Пришла позлорадствовать? Или убедиться, что не вырвусь?
- Мы не договорили в Межмирье.
- И с чего ты взяла, что я буду с тобой разговаривать?
- А что тебе делать-то? – развела она руками. – Просто сидеть и ждать смерти?
- Почему нет?
- Тебе наверняка скучно.
- Не успел заскучать.
- Мне прийти попозже?
- Ага.
- Попозже я могу не успеть, - огорченно сказала она. – Они там совещаются, что с тобой делать же. Вдруг быстро придут к соглашению? А я бы хотела узнать…
Он хрипло рассмеялся.
- Что? – недоуменно спросила она.
- Ничего. Смешная ты. Ну ладно, спрашивай.
- Почему смешная?
- Человек бы понял.
- Потому что тебе грозит смерть, скорая и наверняка жестокая, а я настаиваю на своем желании получить ответы?
- Ты небезнадежна. Валяй, спрашивай.
- Зачем ты ломаешь клетки Драконов?
- Чтобы их выпустить.
- Это тоже был сарказм?
- А зачем вы заперли Драконов? – вместо ответа спросил разрушитель, прищурившись на нее.
- Чтобы они не искажали мир, - уверенно ответила дриада.
- Каким образом они его искажают?
- Ну… они… соединяют его с людьми. Как-то так.
- Так зачем же вы заперли Драконов?
- Чтобы уничтожить людей, - слова вырвались сами собой, и Кэй вздрогнула от своего собственного тона. Словно ответила не она, а кто-то более древний, более… жесткий.
- Да, - просто сказал он. А Кэй, словно оправдываясь, резко продолжила:
- Потому что они уничтожают свой мир!
- Да.
- А если они все и окончательно потеряют связь с миром – их род зачахнет, как засыхает дерево, лишенное притока воды!
- Да.
- Драконы – это… это…
- Драконы – это человеческая способность любоваться миром, - сказал разрушитель, и в голосе его явственно прозвучал гнев. – Способность им восхищаться. Замечать красоту каждого мгновения. И способность творить, между прочим.
- Да, но…
- Вы, стихийные, не умеете творить. Украшения на тебе – кто их делал? Люди? А ты их носишь потому, что они красивые, верно? А рисовать ты не пробовала? Ведь не пробовала да?
- Эй! Ну, знаешь!..
- А ты читала стихи, которые пишут люди? Книги? Слушала песни? Да ты вообще хоть раз сидела у окна, просто глядя на закат?
- Что за глупости?
- Глупости?! Без людей миром некому любоваться – ты не думаешь, что мир создал людей именно для этого? Чтобы были те, кто его любит, кто замечает красоту заката и восхода, кто замирает от восторга, прикоснувшись в мягкой шерсти собаки или стоя на вершине горы, когда под ногами у тебя вершины сосен и облака? Стихийные не любят мир.
- Мы…
- Вы его цените. Как то, что дало вам жизнь. Но не любите. Хотя…
- Что?
- Вы же тоже заразились от людей человечностью – неужели ты не видишь?
- Что?! Вот это точно бред!
- Серьезно? А мстительность вашего оперативника? Твой страх? И разве твои друзья за тебя не беспокоятся? О, кстати – у тебя есть друзья?
- Есть, конечно! И это нормально – беспокоиться за друзей!
- Да. Еще как нормально! Но у стихийных духов, существ с разумом и без эмоций, друзей попросту быть не должно. Когда вы стали объединяться в стаи? Не тогда ли, когда в мире появились люди, внеся в мир иррациональную человечность?
- Ты… ты всё врешь! – он шарахнулась назад, глядя мимо него невидящими глазами. – Ты врешь… чтобы меня смутить!
- О, а ты прямо и смутилась? Человеческая эмоция. А если бы ты слышала песни заточенных Драконов, ты бы меня поняла. Они поют, заточенные под вашими Деревьями – поют и зовут на помощь. И мы, потомки не только зверья, но и потомки людей – мы не можем бросить их в беде. Даже рискуя собой. Поэтому… иди отсюда, красавица, и не беси меня.
- Эй, обнаглел?! Еще и командует! Никуда я не пойду!
- Ну не ходи, - он пожал плечами, остыв так же мгновенно, как и завелся. И, демонстративно закрыл глаза, показывая, что разговор окончен.
Дриада постояла немного, глядя на разрушителя.
Потом молча развернулась и вышла.
Пришла в комнату, где Котори обычно варил кофе, села на подоконник и стала смотреть в окно.
За окном качали тонкими веточками деревья – общались с ветром. Это было… красиво?
Кэй прислушалась к своим ощущениям. Это было привычно разговор деревьев.
Она посмотрела на небо. Там плыли облака, белые и пушистые, как тополиный пух. Красиво?..
И в этот момент она снова услышала тихую песню.
Песня доносилась из-под корней ее Дерева – поэтому у нее в голове звучала едва-едва, но этого хватало, чтобы почувствовать боль и отчаяние, заключенное в мелодии.
Она не сразу поняла, что по ее щекам текут слезы.
Рассеянно смахнула их с кожи…
И подумала, что не хочет, чтобы Бродяга умирал.
Мысль была новой и странной.
Иррациональной.
Человеческой.


07.03.18

@темы: тексты, Шаманы

---

Шаманы

Печать Дракона

04

Он нашел Дерево слишком быстро.
Кэй сидела в офисе Котори, разглядывала карту, слушала болтовню кроленя и Уны-библиотекаря, и вдруг почувствовала резкую боль в боку.
Она охнула, вскидываясь и чувствуя, как по боку течет прозрачная зеленоватая кровь…
Услышала тревожный вопрос Котори: «Что случилось?!»…
И паника Дерева, его боль и отчаяние хлестнули по ее сознанию, оглушили…
…и властно рванули к ее родному Дереву, старой иве.
…
…

…
Он стоял возле дерева, отгороженного барьером от реального мира. Здесь, внутри барьера, ива выглядела немного иначе, чем снаружи – более раскидистой, более старой… более уязвимой. Разрушитель посмотрел на три глубокие царапины, которые его когти оставили на буром стволе, и перевел взгляд на возникшую рядом с деревом дриаду.
Она, ошеломленная болью и мгновенным перемещением, прижалась к стволу, глядя на врага расширенными глазами. Он показался ей не просто страшным – диким, опасным, ужасающим! – но при этом он завораживал. Его глаза, перья в косматых волосах, звериные когти на левой руке, его поза, пластика, когда он шагнул к ней – все это завораживало, не давая отвести взгляд. «Как жертва не может отвести взгляд от хищника, - промелькнули в голове совершенно неуместные мысли. – От убийцы, на зубах которого сейчас хрустнут твои кости…»
Он двинулся к ней стремительно, не собираясь ждать, рассматривать или разговаривать. Его когти блеснули на солнце, метя в горло, правая рука метнулась к висящему на ее шее амулету…
«Всё, - подумала она, чувствуя под спиной шершавую кору ивы.- Вот так оно и бывает, да?..»
Дерево, ее родное Дерево, ее прекрасная ива, обняло дриаду своим стихийным присутствием, роняя ее этой реальности в полосу Межмирья.
И, закрывая глаза в ожидании смерти, Кэй не увидела, как сквозь барьер ворвались оперативники, и как Змей успел перехватить руку разрушителя за миг до того, как амулет дриады хрустнул бы под его пальцами. Она не услышала, как вместо амулета хрустнуло запястье разрушителя, не увидела, как рухнул на колено Змей, получив когтями поперек лица, и как Ястреб и незнакомый оперативник навалились на разрушителя, пытаясь сбить его с ног и прижать к земле, а он диким зверем бросился в бой, выискивая возможность все-таки приблизиться к иве или замершей у ствола дриаде и сорвать амулет или ударить когтями по стволу… Кэй была далеко от драки – в Межмирье.
…
Там, в мире Города, была весна, а в Межмирье лежал снег. Кэй, разумеется, знала, что погода Межмирья не зависела от времени года любого из миров, что здесь всегда все было так, как угодно Шаманам. Но все равно белое безмолвие окружающих полей стало для нее неожиданностью. Снег лежал на земле, стелился по ветвям деревьев, срывался с неба…
А напротив дриады стоял разрушитель. Здесь он не выглядел опасным – просто парень в драной меховой жилетке, немного усталый, но спокойный и даже, пожалуй, безмятежный. Обычный.
«Вот ты какой…» - промолчала дриада, глядя на разрушителя.
«Какой?» - промолчал он, вскинув бровь.
Голос его оказался не скрипучим, как она почему-то ждала, а мягким, глубоким и бархатным.
«Обыкновенный»
«А ты ждала монстра?»
«Ты убиваешь нас, дриад»
«Ломаю клетку»
«Но мы умираем!»
«Это война, красавица»
«Тебе легко говорить!»
«Верно. Я всего-то рискую жизнью. Как и ты. Конечно, мне легко говорить»
«Я не пойму твоих интонаций»
«У людей это называется «сарказм»
«Мы не люди»
«Уверена?»
«Что?!»
Он не ответил, обходя дерево против часовой стрелки. Она машинально двинулась по кругу, сохраняя дистанцию.
«Зачем? – снова промолчала она. – Зачем ты это делаешь?»
«Что именно?»
«Зачем ты нас убиваешь?»
«Эгоистка. Смести акценты, красавица, и подумай о чем-то кроме вас, стихийных. Я не убиваю ВАС. Я ломаю клетку»
«Но…»
Он повернулся и пошел прочь.
«Стой! Ты не объяснил!..»
Но он сделал пару шагов и пропал. Растворился в зимнем Межмирье.
- Погоди… – обронила она вслух.
И эхо сказанных на Изнанке слов ветром прошелестело в ветвях ее ивы, отозвалось в глубинах чем-то тихим и звонким… колокольчик?
Кэй прислушалась, склонив голову набок.
Нет, ей не показалось. Кто-то пел – или плакал?! – здесь, под корнями ее Дерева, тихо-тихо, и так горько, что у неё защемило сердце.
Она и не знала, что у дриад есть сердце, которое умеет сжиматься и болеть так резко и пронзительно, словно когти разрушителя добрались до него и кромсают медленно и осторожно…
Она вслушалась, пытаясь понять, кто это или что…
Но в этот момент Ива мягко вытолкнула ее обратно в реальный мир.
Мол, хватит. Не место дриаде в белой безмолвной зиме.
…
…
…
Кэй открыла глаза и недоуменно огляделась.
Здесь по-прежнему была весна, рядом стоял Ястреб, заглядывая дриаде в лицо и что-то спрашивая. Как только Кэй это осознала, голос оперативника мягко ворвался в ее сознание:
- …рядке?! Кэй, ты меня слышишь? Всё нормально?!
- А? – она посмотрела в его обеспокоенные глаза и спохватилась. – А, да-да… все хорошо. Я цела, и амулет не сломан.
- Мы успели вовремя, - сказал Змей, едва сдерживая ликование. Даже кровь, заливающая его лицо и шею из порезанного лица, не могла умерить его азарта. – Мы взяли его, Кэй! Взяли того самого Бродягу!.. Я отомщу за брата.
Кэй огляделась. Разрушитель лежал у ног Змея, и незнакомый оперативник деловито скручивал ему руки веревкой из священной крапивы.
«Без сознания, - отметила Кэй, глядя на кровь на виске разрушителя. – Так вот почему он ушел из Межмирья…»
- Он жив? – вслух спросила она.
- Пока да, - сказал Ястреб, подкидывая на ладони амулет, снятый, очевидно, с шеи разрушителя. «Целый амулет, - отметила Кэй. – Не сломали…»
- Почему?
- Мы убьем его так, чтобы видели все разрушители. Уна считает, что это заставит часть из них отказаться от мысли разрушать Печати.
- Но как вы… всем разрушителям?..
- Котори работает над этим, - Ястреб толкнул носком бессознательного Бродягу. – А пока мы заключим его в клетку из вечной рябины, и пусть ждет смерти.
- Предлагаю прорастить через него траву, - кровожадно сказал Змей. – Тростник вон. Такое зрелище уж точно распугает всех разрушителей на ближайшие несколько сотен лет – они трусливые индивидуалисты.
- Пошли уже, - буркнул чужой оперативник. – Тебе физиономию надо залатать. Да и очнется Бродяга не вовремя… В клетку бы его поскорее.
- Пошли, Кэй, - сказал Ястреб.
- Я… попозже, - ответила дриада. – Мне надо с ивой поговорить, успокоить. Вы идите, я скоро буду.
Оперативники синхронно кивнули, и исчезли, прихватив с собой и разрушителя и барьер.
Кэй нежно прикоснулась к веточкам ивы – те тихо качнулись в ответ – и, развернувшись, пошла прочь по дорожке. Она не стала говорить Ястребу, что ей жутко находиться рядом с тем, кто только что чуть не уничтожил ее и ее Дерево. Уж лучше она дойдет пешком до офиса Котори, где ее ждет чашка горячего кофе, приправленного торжеством стихийных. Заодно приведет в порядок мысли, смущенные словами Бродяги, сказанными – точнее, не-сказанными – там, в Межмирье.
А еще ее беспокоило то, что печальная песня, услышанная ею рядом с Печатью, продолжала бередить душу. Она то замолкала, оставляя после себя привкус горечи и слез, то снова звенела на грани слышимости, оплакивая кого-то…
Кого-то.
«Того, кто пытался тебя освободить?..»


06.03.18

@темы: тексты, Шаманы

---

снова шаманы... ибо весна и ветер)

Печать Дракона

03.


Голос был соткан из птичьих трелей и журчания ручья, из шелеста ветра и скрипа снега под лисьими лапами, из шума моря в глубине раковины и стрекота ночных цикад… и только потом рождались слова. Плавные, напевные – как и положено словам, рожденным из природного голоса.
«…Когда-то давно-давно в юном, только рожденном мире появились Стихийные. Существа, рожденные из первозданной силы, несущие в себе ее частичку, а потому живущие вечно. И обладающие разумом – в отличие от первозданной силы. Чуть позже к братству Стихийных присоединились Звериные духи – ведь, когда стая волков топчет мир тысячами мягких лап, в этом мире обязательно появится не просто волк – Волк, обладающий разумом Стихийных. А потом в мир пришли люди – существа, обладающие разумом. И Стихийные обрадовались новой семье в их дружном братстве, но обрадовались слишком рано. Люди использовали разум не только для того, чтобы жить в гармонии с миром, но и для его, мира, порабощения. В то время как часть людей создавала прекрасное, другая их часть уничтожала мир. Мир плакал – и Стихийные вскоре не смогли выносить его плача. Но как быть, если в их суть не входило понятие убийства целой семьи? Да, они могли разом уничтожить всех людей – поднять землю в буйстве землетрясений и воду в ярости цунами, обрушить на людей ураганы и смерчи, вырезая уцелевших волчьими клыками и невидимой атакой мельчайших бактерий… Могли – и не могли. Потому что это не только уничтожило бы людей – как ни крути, тоже порождений этого мира! – но и нанесло страшные раны планете. Страшные и, скорее всего, неизлечимые. Поэтому Стихийные решили пойти другим путем…»

- Ну как, звучит? – Уна, библиотекарь Стихийных, захлопнула тяжелый блокнот с пергаментными страницами и вопросительно посмотрела на дриаду Кэй. Кэй моргнула, сбрасывая с себя оцепенение певучего голоса Уны и спросила:
- А… это вообще что?
- История мира, - Уна посмотрела на блокнот в своей руке и задумчиво потеребила висящий на шее амулет.- Для потомков. Когда нас не станет…
- В смысле «не станет»? Мы ж бессмертные.
- Э-э, нет! Мы не умираем от старости, но мы не бессмертны.
- Ну… в смысле – мы бессмертны как род, как вид… как племя… как-то так. И без этого всё помним.
- Ты скучная. Я библиотекарь и летописец Стихийных. И я напишу историю. Мало ли, может я потом ее в библиотеки людей подкину – пусть проникаются.
- А, ну если так…
- Кстати! – Уна подсела к столу Кэй и взяла с блюдца конфету. – Слышала про разрушителя?
- Еще бы! – Кэй передернула плечами. – Со вчерашнего дня мурашки прям табунами по спине маршируют!
- Ну так… По твою душу-то разрушитель. Кстати о бессмертии, да.
- Это ты меня так пугаешь?
- Это я так хочу, чтобы ты была осторожнее. Разрушители – убийцы дриад, чье Дерево является Печатью. Поэтому в опасности не столько оперативники, сколько ты.
- Я знаю. Убил дриаду – разрушил Дерево – сломал Печать. Ну или разрушил Дерево – убил дриаду – сломал Печать. Я знаю, и мне страшно. Кстати, а почему у тебя в твоей летописи про звериных духов есть, а про дриад нет?
- И верно.. Но это все равно черновик, - и Уна, открыв блокнот, начала делать заметки на полях. – Допишу про дриад… и про разрушителей… попозже. Пока не буду про разрушителей.
- Почему?
- Нервно. Кажется – оформи их историю на бумаге, и один из разрушителей образуется прямо перед нами.
- Фантазерка… они так не умеют.
- Ты уверена? Я вот до конца магию слов и магию бумаги еще не постигла. Поэтому рисковать не собираюсь.
Кэй скептически поджала губы, но возражать не стала.
Потому что разрушитель, который прямо сейчас идет по городу, чтобы убить ее и ее дерево – это было страшно. Особенно если слухи не врут, и это тот самый Бродяга, на чьих руках кровь нескольких ее сестер… Ледяной ветерок где-то там, в городе, пронесся в ветвях старой ивы, и Кэй зябко передернула плечами. Ее Дерево тоже это чувствует. И незримо дрожит, не имея возможности уйти, спрятаться, переждать ярость бешеного зверя с острыми когтями. Дерево – не сквозняк, не текучая вода, не перелетная птаха, оно не может покинуть свое место и затаиться подальше от опасности. И она не может, его дриада. Может только ждать и надеяться, что оперативники Стихийных схватят разрушителя прежде, чем тот доберется до старой ивы. Ждать и надеяться. Верить в них – в расчетливого и страшного в ярости Змея, в стремительного Ястреба, в спокойного и молчаливого Волка…
Видно, заметив перемену в ее настроении, Уна захлопнула блокнот и положила ладонь на руку Кэй.
- Просто будь осторожно, - мягко сказала она. – Как только заподозрили, что это тот самый Бродяга, Котори вызвал подкрепление. Город оцепили, и целая стая Стихийным прочесывает улицы.. Вот увидишь – это будет его последний рейд.
- Надеюсь, это не станет последней сломанной Печатью, - бледно улыбнулась Кэй.
- И я надеюсь, - честно сказала Уна.
И впервые подумала, что завидует способности людей говорить неправду. Сказать бы сейчас – мол, все будет отлично! Столько наших ловят этого убийцу! Ну не ожидал же он, что можно вечно срывать Печати, уничтожая дриад, верно?! Оборотни уже у него на хвосте, и вот-вот схватят! Тебе не о чем беспокоиться!..
Сказать бы… но не получается.
Потому что не верится в это искренне и всей душой, а врать Стихийные не умеют. Врать не умеют, предавать не умеют, поэтому и живут большими племенами по тысячу лет. Люди и разрушители так не могут – если боишься, что тебя могут предать, долговременной стаи не получится. Поэтому разрушители – которые, по сути, почти бессмертны так же, как и Стихийные – и не живут стаями, только по одиночке, не доверяя никому даже из своего племени жестоких убийц.
Уна вздохнула… и снова открыла блокнот – записать вот эту мысль, хорошо, по ее мнению, характеризующую отвратительную суть разрушителей.
…
…
…
Разрушитель шел по городу.
Рыскал по улицам, выискивая Дерево, хранящее Печать, жадно прислушивался к Песне, доносящейся до его сознания. Временами песня была такой явной, что он улавливал нетерпение томящегося под Печатью пленника до боли отчетливо. Но чаще песня сбивалась, таяла до сдавленного шепота, и отыскать ее источник было чертовски сложно. Приходилось прислушиваться всей своей получеловеческой сутью, чтобы уловить направление – а это было опасно, потому что приглушенная звериная составляющая его души могла пропустить появление Стихийных. И пропускала.
Тогда они появлялись из-за угла, заступали дорогу и пытались его схватить. Почти не разговаривая – кажется, он заслужил нелестную славу, подразумевающую его полное уничтожение. Что ж, он знал, на что шел, и был к этому готов.
«Но не сейчас! – щурились глаза навстречу яростным взглядам Стихийных. – Не в этот раз, ребята! Эта Печать будет сломана – потому что я уже здесь… И попробуйте меня остановить!»
Они пробовали. С каждым разом все злее и настойчивее, порой едва успевая ставить барьеры – так им хотелось растерзать его в клочья!
Но пока он уходил, щедро нанося нападающим раны своими грифоньими когтями, ломая их амулеты и шаманские жезлы… зажимая собственные раны и слизывая с губ соленую кровь.
Он уходил – и снова торопливо шагал по городу, прислушиваясь к песне.
А время било в спину, стучало в висках и шелестело падающим песком в старинных часах.
Времени у него было мало.

05.03.18

@темы: тексты, Шаманы

---

шаманы

Печать Дракона

02

В офисе Стихийных было тихо и уютно. За окном пели птицы, нежно шелестела листва, сквозь которую в комнату проникали солнечные зайчики, и шум улицы не оглушал, а журчал далеким лесным ручьем, не отвлекая и не раздражая. Новогодние гирлянды, развешанные на стене над столом Котори, время от времени мерцали зелеными огоньками, показывая, что в городе всё спокойно. Рысь и Змей время от времени подшучивали над этими гирляндами – мол, новый год круглый год, аррива-алоха, вечный праздник! – но Котори не обижался. Ему нравились гирлянды. Нравились огоньки, мерцающие над столом, нравилось ощущение праздника, который словно бы притаился в комнате даже сейчас, в дни ранней весны. И, в конце концов, связист здесь он, и ему виднее, каким образом собирать информацию со всего города.
Котори снова полюбовался на мерцающие по стене зеленые огоньки, и потянулся за своей кружкой. Кофе, который он сварил любовно и неспешно, со всеми полагающимися церемониями, остыл до идеальной температуры, которая позволяла смаковать его терпкий горький вкус, не боясь обжечь чувствительное нёбо. Вот Котори и смаковал.
Утро, птичий гомон за окном и идеально сваренный кофе – что может быть лучше?..
Но эта идиллия была прервана самым грубым образом.
- Лекаря! – гаркнул с порога Змей, распахнув дверь чуть ли не пинком, и дверь, возмущенная таким обращением, мстительно грохнула о стену так, что Котори вздрогнул и пролил кофе.
- Скорее, лекаря! – ввалившийся вместе со Змеем Ястреб тащил на плече бесчувственное тело, в котором Котори узнал Волка, такого же оперативника, как Ястреб и Змей.
- Что случилось?! – Котори, задав вопрос, уже лихорадочно набирал номер на своем мобильнике.
- Разрушитель в городе, - сквозь зубы буркнул Ястреб, аккуратно укладывая Волка на диван. – Пытались его взять, а он, с-скотина, чуть не прикончил Волка, ранил Змея и свалил…
«Разрушитель?!» - собрался с ужасом переспросить Котори, но в этот момент в трубке телефона раздался голос Рыси, специалиста-лекаря стаи Стихийных:
- Да? Ты снова пролил на себя кофе?
- Рысь, ты срочно нужна! – торопливо проговорил Котори. – Волк ранен. Разрушитель.
- Амулет?.. – голос Рыси стал деловым.
- Амулет?.. – спросил Котори, обернувшись к Змею.
- Сломан, но обломки у нас, - коротко ответил тот.
- Слышала? – сказал в трубку Котори. – Давай живее!
Рысь прибыла быстро – Змей и Ястреб только-только успели остановить кровь, льющуюся из груди Волка, пока Котори нервно суетился рядом, подавай воду, тряпки, ремни и прочие штуки для оказания первой помощи. А когда ворвавшаяся в комнату Рысь грохнула на пол рядом с кроватью свой саквояж и решительно послала матом путающихся под ногами оперативников, Котори немного выдохнул и кинулся к своему столу.
Гирлянды над столом уже не мигали уютным зеленым – тревожно переливались красным и желтым, показывая, что в городе нарушитель. Котори сжал губы, глядя на ало-золотые сполохи, и, вытащив из стола амулет связи, положил на него ладонь и закрыл глаза, концентрируясь
«Всем Стихийным! – понеслось над Городом по каналам связи, доступным далеко не всем обитателям. – Опасность! В городе разрушитель! Всем, всем! Опасность! В городе разрушитель! Он чрезвычайно опасен. Красный код, повторяю – красный код! На контакт идти только оперативникам!..»
Котори, стихийный кролень-связист, слал и слал сигнал тревоги по городу, не обращая внимания на то, что амулет под пальцами уже раскалился, и только краем сознания отмечал слова за своей спиной.
- Всё, я сделала, что могла.
- Поправится?!
- Надеюсь. Главное, чтобы до новолуния дотянул, тогда точно на поправку пойдет.
- Уф… Слава небу, что успели его вытащить.
- Кстати, обратили внимания – три глубокие раны через всю грудь. Когти?
- Да, у него в боевом облике когти что лезвия, и перья в волосах, будто… Черт.
- Что?
- Помнишь ориентировки на Бродягу – убийцу, на счету которого с полдюжины сломанных печатей – и это только за последние несколько лет?
- Ты думаешь, это он?! О, тогда я просто счастлив!
- Змей, не заводись, это только предположение…
- Но ты прав – сходится! Перья, когти… Он же полугрифон, верно? Значит, эта тварь убила моего брата. И у меня есть шанс отплатить.
- Змей, тихо… постой, ты куда?!
- Патрулировать Город, разумеется.
- Змей, погоди!.. Змей!.. Рысь, он идиот?! Куда он в одиночку?!
- Сам ты идиот, Ястреб. Зачем ты ему про Бродягу?.. Знаешь же, как он болезненно к смерти Золотого отнесся.
- Но я ж не знал, что он…
- Ой, всё, заткнись. Мне срочно надо выпить кофе, я, между порчим, только что зашивала стихийного – а это тебе не занозу извлекать.
- Да, прости… сейчас я сварю. Котори, кофе будешь?
- Не отвлекай его, он на связи.
- Да, что-то я совсем туплю со всем этим катаклизмом…
- Иди уже, вари кофе!
- Да, иду…
«Всем, всем! В городе разрушитель!...» - сигналил Котори, и лампочки подмигивали зловещим красным цветом, бросая кровавые отблески на лужицу пролитого кофе…
…
…
…
А тот, кого называли разрушителем, шел по Городу – тому самому Городу-на-семи-Дорогах, в которых испокон хранили Печати.
Шел и размышлял, сторожко глядя по сторонам и стараясь не беспокоить поврежденное в драке плечо.
Его обнаружили – это плохо. Он едва не убил одного из стихийный в первый же день своего тут пребывания – тоже ничего хорошего. Он не любил убивать без острой необходимости… Да вообще не любил убивать, если честно. Да и мстящие за своих оперативники – это дополнительная опасность.
Но…
Он нашел Город очередной Печати.
Песня Печати будоражила душу, звала и вела, как инстинкты ведут животных в родные края. Невозможное-которое-может-сбыться ждало своего мига – и он продолжал идти по улицам, прислушиваясь и приглядываясь, - чужой среди стихийных шаманов, но свой в этом Городе, как и в любом другом.

04.03.18

@темы: тексты, Шаманы

---

Осень на семи дорогах

00
Он вошел в город той самой осенней порой, когда золотая осень уже начала сдавать свои рубежи, уступая место ноябрьским дождям и туманам. Город дышал прохладной моросью и горечью палой листвы. А еще тайной – как и любой Город на Семи дорогах.
Он шел по городу… и не мог не любоваться его небольшими улицами, где неоновые вывески соседствовали с угольно-черными стволами деревьев, а яркая рыжина и сочный багрянец листьев пятнали темные тротуары стройным узором. Не мог не засматриваться на шустрых опрятных синиц, деловито снующих в невысоком, аккуратно стриженом кустарнике. Не мог не вслушиваться в хриплые крики ворон и звонкий галдеж галок в вершинах тополей и ясеней. Не мог не заглядывать в глянцево-черные лужи, покрытые тончайшим утренним льдом и не выискивать в них отражение серого неба.
Хотя по-хорошему надо было не любоваться, не засматриваться, не вслушиваться, не заглядывать…
Опасно.
Он шел по чужой территории – давний враг тех, кто охраняет здешнюю печать. Шел, чтобы сломать эту печать и выпустить на волю Того, кто спит под Городом на Семи дорогах. Он долго искал этот город, и теперь, когда нашел, не собирался уходить, не попытавшись взломать темницу спящего – тем более, что на его счету уже было несколько взломанных печатей. Опытный боец. Опытный и осторожный.
Вот только… то ли местные защитники были более расторопными, то ли его выследили после предыдущего города, то ли он просто отвлекся на диковатое обаяние этого города, но его обнаружили.
Двое бойцов-защитников вышли из осеннего тумана и встали перед ним, преградив дорогу.
- Привет, - сказал он, скаля зубы в насмешливой улыбке. – Вы тут гуляете ил по делу?
Они не собирались болтать о пустом.
- Владение собой, - начла один певучей скороговоркой.
- …Владение миром, - подхватил второй, делая рукой отвращающий знак.
- … Владение неведомым, - закончил триаду первый, и мир дрогнул, отгораживая от себя старинных врагов.
Он хмыкнул. И правда, не стоит рушить этот город в схватке с этой парочкой защитников.
- Яблоня-орешник-священная роща, - скороговоркой проговорил он, укрепляя невидимый барьер.
- Начнем, - сказал один из его противников.
Он кивнул и принял боевой облик.


24.11.17

@темы: тексты, Шаманы